сказка для детей

Fiery: the begining

Этот момент всегда неуловим. А я и не пытаюсь его уловить. Такое сочетание жара и морозного ужаса, величия и падения, возбуждения и одиночества, бесконечности и бессилия. Низкий гул угрожающей боевой трубы - одна тягучая нота. Вибрация земли под ногами, одновременно укрепляющая и пугающая. Жизнь и путь по грани, по острой кромке, в вечном напряжении и меланхолии. Отдыха нет, его не будет и он не нужен.
Старые раны - всего лишь пара шрамов, которые уже не болят. Иногда их пугаются, но боли нет даже внутри. Она выгорела, перекипела внутренним огнем, навсегда отпечаталась на лице. Ее нет - а вот ее след. Ты - ее след.
Еще немного - и ты падешь. Одна подножка - и конец. Но подножку ставят, а ты взмываешь в небеса, а потом яростнр обрушиваешься сверху. В истерзанном теле не может быть такой силы; в Душе, сжегшей саму себя, не может быть такой силы. Но она есть.
Ее тоже видно - вот ее след. Он в презрительно прищуренных желтых глазах, в которых нет сияния - только могильная оглушающая тишина. Он в рывках - ты сам движешься как пламя, исчезая тут, появляясь там, разрастаясь, поглощая в себе и... угасая.
Есть те, кого называют зверями. У тебя нет их оскалов, охотничьих повадок, голода. Есть выдержка. Собранность, которую тебе было так сложно уяснить и которую ты уяснил слишком хорошо.
Что до тоски - то вот она, жрет тебя ежесекундно. Все что осталось от давней острой боли - тупая, давящая тоска. Не успевая вырваться, она вливается в злобу, превращается в вечное недовольство всем, в кажущуюся усталость. Тебя не радует поток ночных рек и цветение цветов.
А то, что радует тебя, вечно бежит от тебя, и ты вечно догоняешь. Ты вечно в пути, без привалов, посиделок у костра и подсчета потерь. Ты - пламя, бегущее по зажженному фитилю. Оно не может остановиться.
Ты вечно догоняешь то, что бежит от тебя. Отмщение.
Единственная сладость, рождающая твою улыбку. Улыбку вцепившегося, поймавшего. Без злобы, без сладострастия - улыбка удовлетворенного охотника.
Вечно одинокий, отталкивающий тех, кто чуть медленнее. Не ждущий их. Останавливающийся среди пыльных развалин только ради одного - дождаться врага, бегущего по следу. Дождаться и воздать. Ты сидишь, скрестив ноги и уронив голову на грудь, позволяя себе отдых и уже готовясь заснуть. Тебе не страшно быть застигнутым врасплох, даже когда враг является не один. Все горят одинаково.
Тебя видят, тебя понимают, тебя знают - находятся и те, кто прикладывает холодную ладонь к горячему лбу. Все они, по-твоему, занимаются чепухой и тратят твое время.
Иногда тебе снятся кошмары. Дикие, безумные кошмары, в которых ты видишь себя властителем над каждой мразью, что ждет воздаяния и тебе предлагают выбрать вид казни. Два призрака шепчут в уши, соревнуясь за то, чтобы ты выбрал их вариант - один жесточе другого. Ты просыпаешься в поту, тяжело дыша, на разорванных простынях и врешь окружающим, что сон тебя испугал.
Наедине с собой ты не улыбаешься жестоким мыслям, а лишь прикрываешь глаза и тихо киваешь им. После этого гонка продолжается.
Когда все твои мечты достигнуты, головы насажены на пики, и ты всходишь на свой олимп - сны не кончаются. Ты просыпаешься и ввбегаешь из покоев, расталкивая стражу у дверей. Долго вглядываешься в темный коридор, тяжело дышишь. Тебе кажется, что тебя хотят убить.
Со старыми шрамами, растрепанными волосами и опасно пылающими глазами, ты больше похож на того, старого, что не умел останавливаться. Начальник стражи в который раз уверяет тебя, что все под контролем.

На другом конце мира я вижу, что тебя действительно хотят убить.
Вижу твою тревогу и тоску, твою неугасимую пламенную ярость. А ты не видишь никого кроме себя. Ты снова один и ты хочешь остаться один. А кто я, если не призрак из твоего кошмара? Шепчущий, близкий, бесплотный. Кем еще я могу быть рядом с тобой?


Темные спрашивают меня, зачем я собираю всех их и привожу сюда. Зачем зову их, а когда не получается позвать - ищу обходные пути. Зачем я коллекционирую их.
Некоторые даже думают, что я всерьез настроена им помогать.
Может и так. Но еще я люблю красивые безделушки.


"Ты так похож на моего Темного... Но ты же не есть он?"


"Какая разница, если ты горишь"

@темы: Fiery, Рания, sceal'ta, Hideaway

---

(с)

Дорогая моя, я больше не могу в этой осени.
Я не верю своим глазам и своим рукам.
Я схожу с ума. Вместо меня в озере
отразился человек, напоминающий мне врага.

Дорогая, я выстрелил в водную гладь, и эхо
разнесло этот звук по зеленке, и было странно,
что никто не ответил. Белые хлопья снега
медленно ложились в земли открытые раны:

минные поля и могилы. И было пусто,
и было безлюдно так, словно кончилось все,
изгибались ветви под ветром с холодным хрустом
в озере смеялось вражеское лицо.

---

сказка для детей

Приходи, мы ждем тебя.
Приходи из любых мест, приходи снова и снова.
Золотой дом будет ждать.
Тебе откроются врата - уже открываются. Здесь нет дорог, только вход.
Сюда не добраться по извилистым тропам, заваленным бурьяном.
Сюда можно только войти.
Ты будешь лететь среди тумана и блеска, цветов и листьев.
Водоворот, туннель сияет и завихряется, несет тебя вперед и вперед, расширяется и вот...
Ты уже внутри.
Почему он золотой?
Творение одного дня, он такой, какой он есть.
Не страшась, войди в прихожую. Не торопясь, поброди по залам и галереям.
Только не заходи слишком глубоко - здесь легко заблудиться.
Потеряй взгляд на бесконечных витых безделушках, лампах, креслах, шкафах.
Старайся не трогать их.
Встреть у выхода ссохшуюся старуху в черном балахоне, со светящимися голубым глазами.
Не пугайся ее - она всего лишь предмет мебели.
Но и не подходи близко.
Коридор слева от входа ведет на просторную веранду. Там всегда дует прохладный свежий ветер. Не задерживайся там.
Тебе здесь можно все.
Кроме того, что нельзя.


Обезумевший осенний лес жрет не давясь. С посеревших веток капает вода. Небо темнеет, собирается вечер, но все никак не настанет. Размокшая земляная жижа затрудняет шаги. Ноги тонут в ней, но вот бежать легко. Лес тих, как могила, но внезапные неклассифицируемые звуки с разных сторон бьют по мозгам. Хотя раз за ними должно последовать нападение. Его нет. Это дерьмо играет с нами. Под конец мы не выдерживаем и бежим. Бежать легко.
Пытаемся переговариваться на бегу, но слушать важнее.
Никто не показывается.
Спиной к спине - встаем.
Надоело.
Чем бы оно ни было - у нас гораздо больше, чем две пары глаз.
Заметим.
В воздухе свистит стрела и вонзается в дерево позади меня.
Промазали или дразнят?
Мелкий дождичек задолбал.
Столько готовности и ни одного видимого врага.
- Плевать, идем дальше.
- Да я с места не сдвинусь, пока не пойму, что за блядский нахр...!
- Идем, говорю. Хрен они нас поймают, а мы их - запросто. Стреляют - значит близко.
Дориан тянет за руку. Надменный, настойчивый ублюдок.
Уперто мотаю головой, но все таки бегу.
Вроде всего пара шагов - только за низкие кроны - и вот уже мы видим сет и столпотворение.
Еще лучше.
Кажется, что подростки. Сидят за деревянным столом у покосившегося дома, что-то пьют, едят. Из дома орет музыка, некоторые заходят внутрь или наоборот. Ни у одного нет оружия. Шаг вперед. Нас вообще не видят.
Краем глаза вижу, как Дориан оценивает обстановку, примеривается. Кого здесь резать - не важно.
Но они нас не видят.
А ведь мы совсем близко.
- Стой!
Резко оборачивается, склоняет голову. Ждет.
Я вглядываюсь.
- Стою. А дальше?
- Да это же... это же гребаный сон!
- Какой еще сон?
- Мой!
Выхожу из тени дерева и пытаюсь схватить за шиворот первого подвернувшегося подростка. Рука проходит насквозь.
- Твою мать.
- И какого черта здесь твой блядский сон?
Оборачиваюсь, пожимаю плечами.
- Вот теперь я злая.

Что бесило больше - дурацкий лес или наши сны, которые мы находили один за другим, как лагеря палаточников?
Все это должно было быть чем-то и должно когда-то кончиться. И с первым и со вторым были затруднения.
- Если это Эстер, я... я ее...
- Что? Убьешь?
- Завали и шагай.

Наконец мы вышли на дорогу. Она была сухая, словно дождя и не было. Сухая и пыльная. Поздний вечер вдруг сменился полуднем.
- Ну хоть какое-то новшество в пейзаже, - Дориан меланхолично пнул камушек, лежавший на дороге.
- Развлекайся, развлекайся. Если это Эстер...
- Это не она.
- Это еще почему?
- А ты посмотри.

Через сотню метров дорога слева круто убегала вниз, открывая путь на пустынную равнину, застланную туманом. Только вот там был не только туман. Там собиралось... воинство?


Муния Идалир никогда не была для меня уем-то близким или желанным. Она всегда была неопознанным. Величайшая тайна, наверное.
Мы взяли ее имя, но были связаны и кое чем большим, и в то же время - абсолютно ничем.
Первые, подумать только, Первые. До сих пор не знаю, кто они такие.
Те, кто были нами до того, как появились мы. Изначальные мы. Бесконечно далекие, абсолютно далекие.
Мне всегда казалось, что она исчезла после падения первого мира. Осталась как память и фантом.
А что если этого падения никогда и не было?
Никогда не представляла, как общались бы мы, если бы встретились.
Казалось, плюнули бы друг другу в рожи.



Белые, абсолютно белые. Что-то было в них от Высших. Но они были абсолютно не похожи на Высших. Абсолютно белые в белом тумане, плоть призраков. Чистые. Вопяще чистые.
К нам приближался один всадник. Конь его тоже был абсолютно белым, включая упряжь и глаза. И на них не садилась даже пыль.
Я должна была его узнать и бесилась еще больше оттого, что не могу. Я же знаю их всех!
А вот Дориан узнал сразу. Ну еще бы.
Всадник приблизился и изрек что-то. Мы не поняли ничерта. Ну разумеется, язык Первых, который никто не знает, кроме них.
Всадник указал рукой на свою компанию, что заполнила всю равнину. Приглашая.
"Ты же знаешь, она умеет копировать образы"
"Но не их же!"
"Мы не знаем, чему она научилась"
"Только не этому"
"Все равно хрена с два я верю"
Впрочем, Дориан тоже не верил. Он был ошеломлен и бодрился.
Мы могли бы спросить, почему здесь. Почему сейчас и все остальное... Мы могли бы, и получили бы ответ и поняли бы его. Единые сущности всегда найдут способ. Но мы опасались.
Вскоре за Грэсслом подтянулась и сама Муния. Меня удивило, что она не взяла свиту. Видимо, ей нужно было наше расположение.
Я смотрела в ее лицо, не в силах оторваться. Я всегда знала, как оно выглядит, но никогда не видела своими глазами наяву. Широкие скулы, тонкие губы, суженные глаза, ядовитые, многоцветные - пылающие синий и зеленый. И - абсолютно никакой жизни в лице, будто хорошо напудренный мертвец. Никаких эмоций, мыслей, намерений в этом лице не было. Маска. Чистая, чистейшая маска. От них обоих разило такой режущей чистотой, какой не бывает и у богов.

Она хотела говорить со мной. Она хотела что-то предложить. Отдать. Или же присоединить меня к себе? Нас?
Она говорила, не затыкаясь, не обращая внимания на то, что я не понимаю.
Грэссл кружил рядом с Дорианом.
Были бы это не они - мы бы решили, что готовятся нападать.
А мы снова стояли спина к спине, максимально внимательные.
Никто никогда не рассказывал нам, как относиться к явлению Первых. Потому что ранее явлений не было.
И все таки эта змея, не останавливая одуряющий монолог, сумела извернуться и дотронуться до Дориана. Всего лишь легкое касание груди кончиками пальцев, но его хватило.
Я тысячу раз видела, как нахлынывает память на проклятых, заставляя их лицезреть миры за мгновение, как она скрючивает их, прибивает к земле, вызывает невыносимую боль. Слабые от этого умирают. То, что произошло с Дорианом, напомнило мне как раз это.
Странно, но прошло это очень быстро, после чего он кивнут Первым, моментально открыл путь и вернул нас в Барн. Похоже, для него все стало ясно.


Лучше бы я не спрашивала, что она сказала ему. Ответ пришел не словами - он пришел ударом ее памяти. Будто записанное на "пленку" Души сообщение.
Она предлагала помощь.
Говорила, что приведет своих, когда мы начнем атаку Эстер.
Всех.
Первых.
Она предлагала нам двоим идти с ними, в их обитель. Говорить.
Дориан считает, что мы правильно не согласились.
Так же читаю и я.


- Кто вообще это построил?, - Рэд засмотрелась назад и хорошо приложилась головой к трубе.
- Вперед смотри, дерганная, - Шэн, идущая за ней, вздохнула.
- Может вы обе заткнетесь и ускоритесь?, - прикрикнула на обеих Аэлин.
- А ты не ори. Тут эта, между прочим. Акустика., - Рэд звонко постучала ногтем по трубе.
Трубами было пронизано все. Каждая стена, потолок и иногда пол.
Катакомбы под Ветром нашла Рэд, случайно. Было похоже на канализацию, но канализация у Ветра была другая, Рэд ее видела. А это место она решила показать тем, кто первый подвернулся. А так же, одно конкретное помещение, где Рэд уловила след Рании.
- Вот, здесь.
Рэд втянула носом воздух, словно это что-то бы дало. Они уперлись в тупик, оканчивающийся здоровенным вентилятором в стене. Он не работал. Под ногами текла холодная вода.
Аэлин прошла вперед, растолкав младших, настроилась на след.
- Ну была она здесь, и что?
- А то, что нам не сказала. Что это вообще за срань?, - Рэд вгляделась в воду под ногами.
Шэн молча уселась на толстую трубу у стены.
- Ну и что, что не сказала? Она не обязана.
Рэд опасно прищурилась.
- Что-то ты в последнее время часто ее выгораживаешь.
Аэлин сощурилась опаснее.
Шэн скучающе закатила глаза.
- Да брось, Аэлин, не зря же мы сюда час перлись. Расскажи.
- А с чего вы взяли, дети мои, что я знаю? Может у нее тут... комната уединения.
- Ага. Уединения. У Рании, - Рэд, не в силах найти себе занятие, отковыривала штукатурку от стены, - Можешь по следу определить, че она тут делала?
- Тебе еще не надоело получать за любопытство, Рэд?
- Нууу... Рании же тут нет. А ты меня не сдашь.
- Сдам, - Аэлин сложила руки на груди.
- Ну и сука же ты, а... Слушай, а правда, что они с Мунией встречались?
- Не знаю. Ты меня сюда привела, чтобы вопросами до головной боли довести? Отстань от меня и займись делами, кусок недоразумения, - Аэлин развернулась и гордо пошагала прочь.
Рэд бросила взгляд на Шэн и хихикнула.
- Вот это уже больше похоже на нашу Аэлин. Вот Ранию она вечно так же гоняет. А тут иж ты, выгораживать взялась... Да проваливай в жопу, сука!, - Рэд швырнула в проход кусок бетона, который отковыряла от стены.
- Вот станешь Первой, тебя так же гонять будет, - Шэн впервые за все время усмехнулась.
- Ага, самой небось обидно, что ее очередь мимо обходит, - Рэд заржала, - Давай что ли след изучим.
- Может не стоит?
- Стоит, Шэн, я тебе говорю. Иначе тебе будет слишком скучно идти обратно.


- Как назовешь его?, - Рания окинула взглядом золотой дом, - Такому месту нужно название.
Громада, выстроенная на границе Барна, не вписывалась ни в пейзаж, ни в атмосферу. Темным нравилось. Встреть врага ошеломлением или что-то вроде того.
- Может... никак?, - Дориан ехидно вкинул бровь.
- А как же величие?
- Знают имя - знают суть. Называют имя - одолевают силу. Зачем?
- Значит они будут называть его просто "золотым домом".
- Пусть. Пусть называют как хотят и ломают головы, почему так.
Рания довольно помолчала, а потом кивнула в сторону дома:
- Мне нравится, что ты придумал с защитой.
- Изощряйся и властвуй.
- Чего?, - Рания хохотнула.
- Ничего. Это ты во сне изрекла.

@темы: Рания, sceal'ta, Hideaway, Devil's Flame\Ветер, Annam, Idalir, Dorian

---

мы ищем без вести пропавших
они понадобятся нам
в войне с отрядами свирепых
внезапно появившихся

(с)

---

Ебаное предвидение, сожри само себя, а.
Будить ором весь дом не прикольно.

---

сказка для детей

Мы от смерти на волоске. Она уже шепчет нам в уши, шелестит совсем рядом. Один неверный шаг - и вот она. Мы подвешены над пропастью на тонкой нити - одно лишнее движение и мы падем. А сверху уже приближается некто с ножницами. Даже если быть тихими - времени все равно мало. Мы выжали из времени саму его сущность, время больше не на нашей стороне. И мы подгоняем и одергиваем друг друга, балансируя на грани.
А предатели скалят зубы.
Смотрят пустыми глазами.

Вершина Гадрахолла бушует. Захват отменен, но не все согласны. Тысячи голосов на стенах, в коридорах, на лесницах, балконах, в залах. Предатели мечутся в ужасе. Они горят.
Вершину прорезают молнии, побелевшие от натуги, они сдерживают натиск. Врезавшийся в них поток огня окутывает, застилает, душит и - молнии утихают. Сейчас возможно все. Через миг - точка невозврата.
- Назад!
Громовой рык Дориана разрывает воздух, разносится резком эхом. Он услышан и остается не услышанным.
Кое-кто не согласен. Зверь сорвался с цепи.
Цепей не существует.
Первому вторят другие, верхние этажи оцеплены, здесь только Темные. Сама Королева сбежала от их гнева, сбежала и прячется. Как бы уязвило ее, знай она, что погоню ведет только один.

Мы можем сколько угодно выставлять впереди себя желание сохранить, защитить, удержать. Можем сколько угодно говорить, что мы кладем свои жизни на их алтари. Но они предатели. Мы служим им, но все, до единого, знаем что он прав. Знаем, что их нужно громить, резать.
Он приходит, когда мы уже остановили волну взаимных провокаций и говорит слова, которые слишком сильно бьют по нам. Нас предали. Нас пленили. Нас забыли. Нас выбросили. В угоду своим страхам, своей ревности, дабы прикрыть свою слабость. Они никогда не признают нас, чтобы не признать себя слабаками. Они будут кусать нас вечно, бросаться в нас грязью. Они ничем не лучше Эстер. Нас всегда называли злом, разрушением и даже проклятыми. Но мы чище и честнее их. А теперь - многократно сильнее их. Те же из них, кто никогда не выступал против нас, как Рэн, никогда и не помогали нам. Мы стараемся удержать на себе мир, который атакует нас. Мы сохраняем гармонию и их существование в угоду истине и красоте, а нас называют монстрами.
Он говорит эти слова во всеуслышание, не опасаясь ни нас, ни их. Он слишком долго опасался даже собственной тени, загнанный в лабиринт ужаса нашими "побониками чистоты". Теперь он жаждет ударить.
Его слова разжигают иссушающий страх в них - нам в спины даже не летят проклятья. Его слова разжигают пнрвозданную ярость в нас - такую не могу разжечь даже я.
И как бы мы не несли свое покровительство и покорность, мы все как один знаем, что он прав. Что, как бы мы не терялись во множестве "но", этот удар - единственно прав.

И все же, Дориан приказывает ему отступить. Все же, он с Темными окружил его и не дает завершить этот удар.

Там нет только меня. Я наблюдаю издалека, я отстранена и беспристрастна.
Первый застыл, временя с наступлением.
Огненный замер, сдерживая пламя.
Они ждут.
Я должна вынести вердикт.
Я должна вести суд над теми, кто веками судил меня, моих детей, моих Богов, мою Душу, этот мир.

Я должна судить тех, кто больше не может адекватно ответить ни на одно обвинение.

@темы: Fiery, Рания, sceal'ta, Dayna, Vodury, Dorian, ярость

---

А теперь, ВЫ ОБА, заткнитесь и идите нахуй!

---

Fiery, IV.


Горячая вода и жар. Они спасают всегда. Они вымывают всё. Они держат на себе так, что можно падать. Они так тихи, что я забываю слушать. Забываю думать. Я утекаю и танцую в горячем тумане, уничтожаю себя и воскрешаю себя. Ничто не нарушит тишину. И теперь я могу не стесняться, могу не таить, что вижу перед глазами только пламя, жгучее, сумасшедшее, живое пламя. Что я вижу в нем фигуру, тонкую черную фигуру с глазами - горящими лунами, танцующую свой, иной танец - грубый, резкий танец, сплетающий убийственные жаркие плети.

Вода невыносимо горяча и так приятна, она лижет мои бедра и лодыжки, она так нежна...
Всего лишь вода.
"А разница?"
Резко открываю глаза и тут же зажмуриваю. Тень. Обрывок тени. Слишком плотная тень. Краем глаза. Рядом.
"Какая разница, если ты горишь?"
Хорошо. Разницы нет. Видимо нет. Зачерпываю воду рукой. В ней отражается пожар.
Руки на плечах.
"Ты же не можешь существовать. Ты же не можешь на самом деле существовать!"
"Да, не могу".
Насмешливый голос за спиной. Дыхание у шеи.
"Ты не можешь! Ты не можешь!!!"
Закрываю глаза, чтобы не видеть представшее предо мной. Это игра?
"Ты так похож на моего Темного. Но ты же не есть он?"
Открываю глаза.
Больше не требуется ни слов, ни прикосновений. Осторожных прикосновений, чтобы не напугать. Их больше не потребуется никогда.

@темы: Fiery

---

сказка для детей

Fiery, III.

Бесконечная ночь -
Молох больших городов.
Мы так убедительны в нашем желании погибнуть за ваших богов.
Я смотрю,
Как сгорает Вселенная в сердце холодным синим огнём.
Я горю один,
Но мы пропали в этом огне вдвоём.

Мы долго катались по городу. Город казался безумным и каким-то тихим. Я отвозила его в разные места, он смотрел на меня как на полоумную.
"Лучше отвези меня к предателям".
Кажется, он еще не вник в наши игры.
Впрочем, мне тоже было не интересно играть. Мы должны были возвращаться в Моран, но нам не хотелось.
Нам нужно было время. Много времени. И уединенное место.

- О, госпожа, я так рада видеть вас, мое сердце наполняется любовью и счастьем!, - последние слова Мира прострекотала очень быстро, спеша перейти к следующим, - Вижу, в вашей великой семье пополнение! Я так рада, о, госпожа, мои поздравления! Не желаете ли проинструктировать по поводу этого замечательного молодого человека? Как вас зовут, господин?
- Мира, отвянь.
Говорить с ней не хотелось. Какое-то странное чувство овладело нами обоими в пути. Холодная, враждебная тоска. Поверхностная, словно воспоминание, давно вымытая откуда-то неизвестным потоком и пришедшая к нам. И вместе с ней - тихая, собранная боевая готовность. Мы были едины в этом и в нашем освобождении от этого.

Я зависла у перил балкона, разглядывая громадный танцпол внизу. Мысли роились в моей голове, чужие мысли. "Они посмели. Они осмелились. Твари. Они должны страдать. Я должен вернуть себе свое. Я так истерзан, так одинок. И я так пылаю". Мысли казались такими тихими и мирными, и в то же время они сокрушали меня. Не пригибали к земле, нет, а заставляли найти нужное горло и впиться в него. Показать, чем оборачивается выпущенная кровь. Как она сжигает. Это было больше, чем месть. Больше, чем поток.
Он развернул мой подбородок и жадно целовал меня. Ему было плевать, что нас увидят снизу. И мне было плевать.
Он рвал мою одежду и я позволяла это.
"Я все равно властвую над тобой. Здесь мне это ни к чему".
Кажется, он тоже умел читать в моих глазах.
"Покажи мне".
Он не торопился, наслаждаясь каждым моментом, но не страстью.
"Покажи мне свой огонь!"
Жаркие, лижущие языки пламени на моей груди и животе, обвивающие шею и ноги - и тут же исчезающие. Не успевающие обжечь, дразнящие. Безумные. Безумные, как и мы.
Нам казалось, что вечность утонула где-то в нас, что мы никогда не насытимся, сами обратимся в огненный смерч.
Казалось, я сама скоро начну выдыхать этот огонь.
Щемящая тоска отступала волнами и снова обтекала нас, проникала в нас, приводила нас в исступление.
Нам казалось, что мы спасаемся.
Нам казалось, что мы горим.

@темы: Fiery, Рания, sceal'ta

---

сказка для детей

Fiery, II.

Я разжигаю пламя огня
Протяните свои руки вверх
В ожидании чуда мы встретим новый мир таким какой он есть
Свободы хватит на всех
Мы остаёмся здесь

Город встретил его многоцветием ночного неба, проливным дождем, исполинами небоскребов и бесконечными огнями.
Огни.
На них он смотрел, словно видел впервые, будто нет ничего прекраснее их.
Разумеется, он уже видел все это. Не здесь, но видел. А сейчас словно что-то внутри него тянулось к этим огням, желало слиться с ними. Я гнала это ощущение, считая его смешным.
Он пялился на них всю дорогу. Я везла его в старое здание. Когда там не собирались дети, то собирался разный воинственный сброд. Он-то нам и был нужен.
Постепенно его взгляд становился все более маниакальным. Огни пролетали мимо нас на скорости, размытые дождем, вездесущие. Отражались в его глазах и его глаза пылали вместе с ними.
- Ты в порядке?
Он молча кивнул, не отрываясь от окна. Его рука на колене чуть дрогнула. Становилось почему-то все жарче.
Краем глаза я заметила будто бы тонкую змейку, ярко-оранжевую, скользнувшую по его руке и исчезнувшую тут же.
Сосредоточенно моргнув, я отвлеклась от дороги и уставилась на него. Ну давай. Снова.
Показалось?
Взгляд на дорогу.
И вот еще две бегут по его груди и лицу.
Не сговариваясь, мы смотрим друг на друга. Я с вопросом, он с ужасом.
"Останавливай. Я сейчас спалю тут все к чертям".
Фраза читалась в его глазах четче, чем по мысленной связи. Словно переняв сияние окон, фар, вывесок и фонарей, они пылали.

Город говорит, что Идалир не такие уж и плохие.
А уж дети Идалир вообще в последнее время ведут себя очень прилично.
Город говорит, что не может быть огненной плазмы в крови.
Клетки Богини могут быть, но только не огненная плазма.
Главный генетик корпорации подтвердил, что сошел с ума.
Его жена только заявила, что она давно это знает.
А я вижу прямую спину перед собой, выверенную походку и знаю, что это - величайшее усилие воли.
Собранные в высокий хвост волосы почти не колышатся при ходьбе. Лишь тот же поднятый вверх подбородок и стиснутые зубы - я сильнее, я выдержу.
Идеальная, максимальная собранность.
Последний шаг с крыльца, несколько шагов по парковке, пустое пространство.
И бешеный, застилающий небо, сжигающий воздух, подобный воде из прорвавшейся плотины, шквал огня.
Он направлял его, он выпускал его, он вырывал его из себя, он выдыхал его.
Гул, словно взревели сотни труб, ослепляющий жар, живая, яростная кровь.

- Это ты мне скажи, - Дориан хреново затаил ухмылку и сложил руки на груди.
- Я тебе скажи?!, - я почти орала.
Темный. Огненный. Пора нам с профессором всея корпорации в отпуск.
- Ну не я же прикончил Хазарда.
- И что?!
- И не я не пустил его Душу в клинику.
Довольный, он наблюдал, как я обхватила руками голову. Я начинала понимать.
- И не я проводил посвящение.

- Ты как?
- Я не могу больше держать это внутри.
Огонь лизал его руки, его шею, шнырял по его одежде. Яркий шар покоился в его руках. Он сливал туда силу, что разрывала его. А она не убывала.
- То, что я сейчас скажу... может тебе не понравиться.
Я знала, что он собирается сказать.
"Мне плевать, что это. Я сожгу их всех. За тебя. За меня".
Странно, но я так легко читала в его глазах.
- Подожди с этим.
- Не могу.
Шар в его руках рос. Кажется, он даже не хотел его сдерживать.
- Погоди. Иди сюда. Дай руку. Отпускай.
Поток, вырвавшийся на свободу, ударил в пол, пополз по нему, заполоняя комнату.
- Я не смогу остановиться.
- И не надо. Ты не потеряешь ничего. Всегда останется слишком много.
Он вопросительно посмотрел на меня.
- Я сама так периодически делаю. Это все резерв, - я улыбнулась, - И Дориан.

@темы: Fiery, Рания, sceal'ta, Vodury

---

сказка для детей

Fiery, I.

You confuse for glory's fire
Is fire from the tongues of liars

Дитя, взращенное в любви и гордости за свою семью, наделенное силой, наделенное красотой. Подающее большие надежды, служащее опорой всеобщему миру. Неповторимая грань великого рода. Обманутый, брошенный в попытке защитить. Напуганный, разбитый, обессиленный. Растерзанный, разорванный на части, уничтоженный. Влачащий невыносимое существование среди боли и жгучих обрывков памяти. В одиночестве. Забытый, оставленный. Забывший, что такое Свет, чистота, любовь. Забывший, как было когда-то. Навсегда забывший. Не верящий в них более. Никто не пришел на помощь. Никто не пришел. И не придет. Это он придет к ним и воздаст. Воздаст каждому из них.

"Предатели". Первое и окончательное слово. Мир делится на них и нас.
Мир - одна большая свалка, вечно варящиеся в котле ошметки.
Цель впереди. Жертва. Труп.

То, что я видела в нем, я должна была когда-то увидеть в Хэлле. Но не увидела. В Хэлле этого просто не было. А тут... Тут я заглянула словно в разбитое и запачканное зеркало. И увидела сведенные в гневе пальцы, почерневшее от злобы лицо, сдавленные в последней попытке контроля зубы, поднятый вверх подбородок, закрывающий бессильную ярость.
Сам он никогда словно не видел этого. Не выпячивал и не одергивал себя, не вешался нам на шеи, не бродил тенью. В нем это просто было. Такая дикая червоточина на такой ясной Душе... Я приглядывала за ним. Я всегда гордилась им. Я знала, что на него можно положиться. Либо - можно будет вскоре.
Ярость не бывает бледной тенью - она либо есть, либо нет.

Я никогда не "подбирала" его. Я вытащила его из ада и вернула в семью. Но только вот ад пошел за ним. Он видит этот ад ежесекундно, чует его, зрит сквозь тонкую завесу, вечно. Так, как видят его Темные.
"Вы, предатели, здесь совсем охренели? Рания - вот кто спас ваши трусливые задницы в очередной раз, вот кто дал вам все это, вот кто поддерживает хоть какой-то порядок, и кто еще не забыл! Не ты! И не ты! И вы, вы, смеете разевать на нее пасть?!"
Так он отвечал на нападки на Дориана. Ему было плевать на Дориана. Впрочем, Дориану было плевать на нападки. Дитя просто нашло повод. И все еще искало повод напасть. Он провоцировал. Он ждал. Он жаждал. "Рания". Вот, что для него стало важным. Щит между ним и адом. Щит между ним и предателями.
"Чего ты хочешь? Я могу помочь?"
"А чего хочешь ты? Скажи, я сделаю".
Эта его подобострастность в ответ на предложение помощи бесила и напоминала Хэлла. Но он отличается от Хэлла. Он действительно сделал бы.

И тем не менее, Высшим рядом с нами достаются лишь объедки. Они всегда на втором плане, их не учитывают. А он не стал довольствоваться объедками. По праву желания. По праву крови. По праву ярости.
"Я хотел спросить. Я не имею права и не должен, поэтому спрашивая тебя, не Ранию"
"Думаешь, я буду снисходительнее?"
"Нет. Ты будешь честнее"
Мы с Дорианом давно ждали этого. Мы видели это, мы чуяли это. И мы не знали, что делать с этим.
"Похоже, вы тут единственные видите суть. Знаете, что все еще не законченно. Остальные то ли ослепли, то ли отупели. Я не хочу причислять себя к ним. Они предатели. Я готов бороться, хоть с Эстер, хоть с ними, если понадобится. Я не чувствую, что готов продолжать как раньше. Я хочу к вам".
Существовать как Темный и умирать как Темный.
Он смелее многих Темных.

- Ты знаешь, а просьба была больше похожа на требование.
- Не удивительно.
- Так что делаем?
- Ты ведь уже отказал ему, так?
- Так.
Дориан медленно кивнул. Ничерта еще не было закончено.
- И ты все равно здесь и пытаешь меня - что бы я сделала... Слушай, я не собираюсь вставать в одно дерьмо второй раз, если ты это хотел услышать.
- Рад слышать.
Он развернулся, чтобы уйти, но он не ушел. Он остался в проеме балкона. Он наблюдал. Он ждал. Затаившаяся ядовитая змея.
- Слушай... А что если бы тебе пришлось решать? Что бы ты сделал? Скажи мне открыто - ты видишь в нем хоть какой-нибудь потенциал?
Дориан молчал. Вопрос был ответом.
- Это не важно. Решать тебе, Рания.
- Просто скажи.
И тогда он ушел. Увидела я его уже внизу, перед Мораном. Он подозвал Высшего.

Мы отказали ему. Мы унизили его. Мы высмеяли его. Мы отвернулись от него. А потом его окружили. Вцепились, взрезали, сбили с ног, смешали с грязью, разорвали одежду. Но не убили. Оставили его, лежащего на земле, под стылым ночным небом. Ему запретили уходить. Ему запретили говорить. Его называли никем. Пустым местом. Грязью.
А потом приказали встать.
"Ты либо Темный, либо мертв"
"Я мертв"
"Будь по-твоему"
На шатающихся ногах, онемевшими руками он должен был бороться. Выдерживать. Выживать. Один на один, не долго. И... мы снова оставили его на уже пропитанной кровью земле. Он орал, выл от боли и ужаса, проклинал все на свете, падал на землю и катался по ней в бессильном бешенстве, до ослепления, до хрипоты.
"Встать"
Он не мог разлепить опухшие от гематом глаза.
"Встать!"
И он вставал, чтобы снова быть окруженным, снова оказаться взрезанным, снова падать в кроваво-земляное месиво. Руки, державшие оружие, сломаны. Клинки, больше не нужные ему, отправились на дно реки. Они больше не принадлежали ему. Ничто больше не принадлежало ему. Он был никем. Пустым местом, скотиной на забой. Никто не подходил к нему.
В одну из ночей мы видели его слезы.
"Почему ты делаешь это? Отвечай. Сейчас можно"
"Что делаю?"
"Почему ты плачешь?"
"Я боюсь"
"Грязь всегда боится смерти"
"Не смерти. Того, что не справлюсь"
"Не справишься с чем?"
"С испытанием"
"Нет никакого испытания. И шансов. У грязи нет шансов"
Мы не давали ему лечиться. Пустое место не может лечиться - никакие Боги больше не смотрят на него. Он видел, как лечились мы и начал прикладывать к ранам комья земли. Земля не давала ему ничего. Он был никем. И все же он зарывался в эту землю, покрывал ею тело, используя ее вместо разодранной одежды. Земля охлаждала его раны, притупляла кровотечения. Он делал единственное, что доступно обреченному на небытие, совершенно одинокому среди волчьей стаи.
"Встать! Ты либо Темный, либо мертв"
Вся его ярость рассыпалась в прах, когда строй Темных показался ему лицом самой смерти. Его ярость была ничем, как и он сам. Она спала так глубоко под коркой из крови и земли.
И она проснулась.
Увертывания и измученные скачки вдруг закончились. В единый момент он перестал обороняться, взорвавшись силой, которую постигает только загнанный в угол. Цеп вылетел из рук нападавшей и, оказавшись в слабых сломанных руках жертвы, вырвал клинки из рук остальных. Танцуя со смертью на многократно вывихнутых ногах, он отслеживал уничтоженным разумом тысячу движений и - теснил.
Темные, смеясь, сломали круг и просто разошлись в разные стороны. Смерч утих. И он опал на землю, не в силах застонать.

На следующую ночь он шевельнулся. Потом сел. Черное небо пожирало его, и он смотрел в него. А на него глазами неба смотрела Мортис. Протягивая слабую руку к ней, он шептал. Он видел своих Богов.
- Я вижу тебя. Я вижу тебя... Я...

Он так и застыл в этой позе, когда я пришла к нему. Взяла его руку и приложила ее к земле. Укрыла плащом и приложила чашу к изорванным губам. Я склонила голову в приветствии.
Мы подняли его на ноги. Мы повели его ко входу с Моран. Мы дали ему имя. И он встал наравне с нами.
Как Темный.
Лишь самый младший из Темных.

Вылеченный. Одетый. Отрезавший клочья белых волос, которые болтались на концах быстро отросших черных. Его учили заново говорить,потому что он разучился говорить. Его учили не бояться нас больше, чем мы того заслуживаем. Его учили носить нашу броню и пользоваться нашим оружием. Его учили разбираться в ядах. Его учили обращаться с Высшими, хотя, последнему он мог бы поучить и сам. Вскоре он научился отвечать, не глядя исподлобья и даже уловил образ речи. И стал еще одной ядовитой скотиной. Мы с Дорианом ясно видели одно - он наконец обрел своего врага, а теперь и семью, но кроме этого не знал ничего. Он посыпался бы в первом настоящем бою, а этого допускать было нельзя.

запись создана: 01.10.2015 в 06:24

@темы: Fiery, sceal'ta, Vodury, Annam, Beaters and Reapers, ярость, Тьма

---

Так сложно узнать свободу, когда не пробовал её на вкус.
Сладко-волшебное таянье во рту или кислый уксус?
Предназначение или просто полёт во вселенной?
Безукоризненный зодиак или безграничность любви нетленной?
Разочарование или последний крестовый поход?
Истинный Иерусалим или твоя смерть у его ворот?
Терновый венец или тайское трансвиститское шоу?
Моя свобода спрятана там где ты её ещё не нашёл.

Небо не даёт ответов, но я помогу тебе
Задать правильный вопрос, но судьба уже привыкла к этой игре.
Но звёзды светят тебе ярче теперь и даже сейчас.
Если ты взглянешь вверх, там кто-то смотрит на нас.

Я разжигаю пламя огня,
Протяните свои руки вверх.
В ожидании чуда мы встретим новый мир таким, какой он есть.
Свободы хватит на всех.
Мы остаёмся здесь.

(с)

Иногда кажется, что я состою из одного предвидения. И кроме него - ничего нет.
Новые слова для того, в ком нет слов.

Придут.

В нужное время.

@темы: sceal'ta, Hideaway

---

Во все это сраное дерьмо я должна окунуться. По очереди. Ну ладно, посмотрим.

@темы: Hideaway

---

я вот даже не буду ничего говорить.

@темы: sceal'ta, Dorian

---

Оставь меня, зло! :с

@темы: Рания, sceal'ta, Idalir, Dorian

---

сказка для детей

- Оберон, я тоже хочу развлекаться.
Заявление было серьезным, безапелляционным и внезапным. Впрочем, как всегда. Ради этого она высмотрела его внизу и вызвала на крышу. Похоже, она отходила от последних событий и вникала в окружающую атмосферу безумного города, наконец то. Ну, хотя бы не изображает больше гаргулью - уже хорошо. Масса плюсов и шанс остаться без башки. Оберон постоял молча, почесал затылок и изрек:
- Спускайся.
Внизу, на дороге, Темные устроили очередную пробку, расчистили себе пятачок и выделывали на нем виражи на мотоциклах, втягивая в "танец" тех, кто осмеливался подойти близко с претензиями. А для тех, кто хотел жить, существовали объездные дороги.
Рания фыркнула.
Оберон понял, что тут нужно что-то посерьезнее.
- Наши собираются в старом здании...
Рания закатила глаза и отвернулась.
Оберон немного подумал.
- А почему Дориана не возьмешь?
Ему резко перехотелось участвовать в предприятии. Если эта фурия настроена серьезно, лучше уж пусть это будет Дориан, он неубиваемый.
Рания всем своим видом словно говорила "Ты тупица". А словами сказала:
- Кстати, где он?
- Да внизу сидит, один и задумчивый.
Ранию передернуло.
- Пусть там и..., - она махнула рукой, - Так куда едем?
Оберон понял, что отвертеться не получится.
Покопавшись в мобильнике, он изрек:
- Присмотрел я одно местечко. Отель. Вроде торгуют.
- Владельцы?, - Рания заинтересовалась.
- Неа. Друзья владельцев. Партнеры, скорей всего.
- Тоже неплохо. Наркота или люди?
- Люди, - Оберон старался не смотреть ей в глаза, - Кем изволим притвориться, госпожа?
- А никем.
И тут Оберон понял, что он в полной заднице. Но, благо, ошибся.
- Ты сам подумай, кто помнит, что тут было в начале?
- Это когда ты разносила город по кусочкам в образе местной шлюшки?
- Ага. Пойду только цепь возьму. Жди внизу.
"И все таки я в жопе" - решил Оберон.

Решили ехать как белые люди, на машине. Рания бросила плащ на заднее сидение и наводила марафет. Одежда под плащом уже соответствовала, остались линзы и самый размазанный и шлюший макияж. Оберон за рулем тихо вздыхал. Ему предстояло играть роль сутенера одной, но очень дорогой шлюхи, которая послужит приманкой для настоящих "мастеров дела". Они не потерпят конкуренции, а потом на них начнется охота. Вечный сценарий.
- Как я выгляжу?
Она закончила наводить образ и повернулась к нему.
- Ты прекрасна.
Сам же он нацепил самый выебистый пиджак, который нашел в Ветре и темные очки.
- Слушай, а действительно, сколько поколений прошло с тех времен?
- Как будто я считала.
- Ах, госпожа, как же вы невнимательны к собственному городу, как невнимательны..., - Оберон прищелкнул языком и неодобрительно покачал головой. Начиная, однако, входить во вкус.

Стоянка отеля, море глаз, снисходительная охрана, мимо ресепшена... нет, не мимо. Они не ждали, что наживка сработает так быстро.
- Ох какая... Работаешь?
Мужчина в дорогом костюме и с маской надменности на лице был совершенно не вовремя. Не было гарантии, что их успели заметить те, кто должен был. Но игру надо было играть.
Рания улыбнулась ему.
Не дождавшись ответа, он схватил ее за руку и уже направился к лестнице, напоследок швырнув Оберону пачку денег.
- Мало.
- Ты что-то сказал?, - мужчина обернулся.
- Я сказал, здесь мало, - Оберон потряс парой лениво пойманных купюр.
- А ты остальные подбери, - мужчина заржал.
- Там все равно будет мало, - все так же спокойно и даже скучающе произнес Оберон.
Мужчина оценивающе взглянул на Ранию. Рания почти влюбленно посмотрела на него.
- Сколько?
Этот мужик был самовлюбленным гандоном, дело ясное, но не из тех, кто позволил бы создать ему проблемы из-за каких-то жалких денег.
Оберон назвал цену.
Мужчина расплатился.
Они двинулись к лестнице.
Выждав мгновение, Оберон не торопясь пошел за ними.

Мужчина уже предвкушал приятный вечер и готов был захлопнуть за ними дверь в номер, как дверь дернулась назад. Проскочив мимо тенью, Оберон оказался в номере и сразу же закрыл дверь на замок. Рания заняла наблюдательную позицию у окна.
- Эй, эй, голубчик, - мужик, не понимая, усмехнулся, уверенный в своем всесилии, - Ты нам тут не пригодишься.
Оберон молчал. Этот момент любили они оба - то, как уверенность и непонимание перетекают в ужас и мольбы. Этот момент хотелось продлить.
- Проваливай, пока не пожалел.
Оберон молчал. Рания представила, что было бы, если бы здесь был Дориан и издала сдавленный смешок. Теперь мужик озирался на них обоих поочередно.
- Твою мать, у тебя со слухом проблемы?!, - мужик гневно вскричал, но голос уже дрожал. В следующую секунду он уже вознамерился вытолкать "наглого ублюдка" за дверь, но был остановлен коротким ударом под дых. Далее он был впечатан мордой в стол несколько раз, пока не затих.
- Ах ты тва...
Вместо следующего удара Оберон снял очки и дал хорошенько разглядить свои глаза. Они ожидали мольбы, но мужик только беззвучно шевелил окровавленными губами и сверкал расширенными в ужасе глазами. Теперь и он понял, что его спесь, влияние и деньги здесь не стоят ничего.
Оберон оборвал его мучения лезвием под ребра.
Они оба так любили эти моменты.

Цирк с летающими деньгами они устроить все таки успели. Оберон знал, что этого достаточно и времени мало, но Рания уже открыла вино из бара в номере и они успели выпить по бокалу. Потом в дверь постучали. Двое мужчин, однозначно вооруженные и недовольные конкуренцией. Они были радушно приглашены в номер. Через них узнают и об остальных, а так же и об их шлюхах. Выйдут так же и на тех, кто дозволил торговлю в этом отеле и получал с этого долю. И тогда охота прдолжится.

Город прекрасно знает, что Темные имеют такую привычку. Перевоплощаться, выдавать себя за кого угодно, устраивать маскарад, втираться в любые слои общества и компании, выводить их на чистую воду, охотиться, устраивать бойню. Распознать их было сложно, одолеть или сбежать - невозможно. Казалось бы, такая слава должна была заставить глупцов и злодеятелей сидеть тихо или вообще покинуть город. Как же замечательно, что они этого не делают.

@темы: Рания, город, sceal'ta, Vodury, Devil's Flame\Ветер

---

Я прекрасно помню тот первый день. Наш первый день. Два беглеца, мы метались среди старых гаражей, амбаров и пыли, прятались, нас вот-вот должны были схватить. Мы были замешаны в чем-то настолько ужасном, что нас разорвали бы на части. Я слышала за спиной тяжелый топот ног и готова была сойти с ума от ужаса, но каждый раз мы отрывались. Казалось, этим блужданиям так и не будет конца, либо они оборвутся смертью. В итоге мы угодили в западню, хотя кроме нас никто так и не понял, что это западня. Несколько человек просто стояли у ржавого подъемного крана и, кажется, даже не собирались нас атаковать. Наверно, именно в этот момент ты и преобразился. Но я не заметила этого, я не замечала ничего. Ты перекинулся с ними парой фраз, а я стояла рядом и не понимала совершенно ничера. Потом ты исчез, равно как и они. Я еще какое-то время носилась по пыльным лабиринтам, а потом сообразила, что погони нет. И никого вообще. И тут же натнулась прямо на вход в один из заброшенных амбаров. Из него лился слабый свет и слышались голоса. Не успев даже испугаться, я по инерции ворвалась внутрь. За большим столом, освещенным только свечами, сидели люди. Все, кто гнался за нами. И ты. Ты сидел наравне с ними, смеялся и что-то пил. Рядом с тобой сидела девушка, на которую я обратила внимание лишь когда меня пригласили за стол. Меня. Пригласили. За стол. Что ты им наплел? Когда успел? Кто ты вообще? Кто они все? А она? Ты молчаливым взглядом приветствовал меня. Заговорчицким взглядом, пронзительным. Будто я должна была что-то из него понять. Я не поняла ничего. Какая-то еда, которую мне предложили. Она не лезла в горло. Разговоры, в которые я никак не могла вникнуть. Словно говорили на неизвестном
мне языке. Жар свечей пробирал до костей. Ни одного взгляда больше ты не бросил на меня. Чтобы не вызывать подозрений. Каких еще к черту подозрений? Но ты говорил со мной, не затыкаясь. Все это время. А я не могла понять ни слова. От тебя веяло прохладой. Воздухом. Девушка рядом с тобой. Пару раз ты приобнимал ее. У нее были короткие растрепанные волосы. Ярко-рыжие, как пережженная листва осенних деревьев. Тех, что сейчас были на улице. Время тишины, время пыли, время умирания. Казалось, она - сама смерть.
"Нет, ее не трогайте" - услышала я сквозь гомон непонятных слов. Говорил ты. Обо мне? Ты снова смотрел на меня. Ты ухмылялся. Что-то приказывал остальным. Раздавал указания.
Сухая пыль снова хрустела под ногами, висела в воздухе у самого носа. Солнце, слабо очерченное за облаками, почти село. Я обернулась. За спиной стоял ты. Не помню, как мы ушли оттуда.
- Не хочешь вернуться и закончить?
- Например?, - ты снова ухмылялся.
- Порешать их всех.
- Иди вперед. Я закончу.

Я думала, ты не вернешься. Ты был дуновением смерти, танцем пыли, холодным дыханием, тенью. Ты должен был развеяться на ветру. Но ты оказался прочнее и осязаемей гранита. И невероятно мощнее. Во второй раз мы виделись на крыше дома, в такую же погоду и под таким же безжизненно-стальным небом. Серое, оно висело так низко, что до него можно было дотянуться рукой. Но если запрокинуть голову и всмотреться, можно было увидеть, как оно бесконечно и почуять, как тянет оно вглубь себя... Ужасающее и восхищающее одновременно. Ты пришел словно с порывом ветра. Тебя не было - и вот ты здесь. Живой призрак запредельного прошлого. Никто из них не осмеливался являться мне так. Ты осмелился. Ты всегда относился ко мне так же, как я к этому небу - слишком восхитительно, чтобы бояться. Это было видно в твоем взгляде. Ты пил меня, словно я была чистым родником для умирающего от жажды. На твоей одежде осел иней. Волосы пропитались гарью осенних листьев. Твои руки на моем лице были холодны и сухи. Я же не снимала перчаток. Было слишком холодно, да и к тому же за все время я все равно не сделала и движения, не проронила и слова. Я смотрела на свое отражение в твоих глазах. Кем назвать тебя? Сородич? Брат-близнец? Отражение? Холодный ветер?

Тогда я навсегда запомнила твое лицо. Вернее, окончательно вспомнила. Остальные уплывали в мареве пробуждения, таяли, рассеивались. Ты всегда был здесь. Много раз мы шли рука об руку после этого, как и до этого. Прозвищ за это время у тебя поприбавилось. "Мой ужас" было одно из них. "My fear". Я шептала во тьме ночи, словно забыв все имена. Не звала, нет - разговаривала с тобой. Потом начала делать это и при свидетелях.
- Кто это?
- Мой ужас.
- И кто это?
Ты сам отвечал им. Никогда не стеснялся.
Может быть ты ни разу и не изменился. Может быть ты таким всегда и был. Сейчас ты тоже выступаешь вперед, закрывая меня, говоря вместо меня.
Мы чувствуем друг друга чутьем Идалир. Тех, кто остается одной сущностью даже в разлуке. Много раз я отвергала тебя, заменяя очередной едой или игрушкой. Ты делал так же. В итоге мы сидели вдвоем где-нибудь в Ветре или в Барне, и, смеясь, рассказывали друг другу о последних похождениях. Мы приходили друг к другу в часы великой радости или великого горя - разделить или подпитаться. Менее значимым мы друг друга не грузим. Остальное нам не интересно. Темные, разбредшиеся по парочкам, посмеиваюся над нами. Остальные считают нас поехавшими. Но не мои ли крылья накрывают тебя, когда ты пал и больше нет сил? Не твое ли лезвие вонзается во врага, что готов сокрушить меня?
Сейчас в нас слишком много памяти. Слишком много памяти, стремления, безумия, ярости, жажды и черт знает чего еще. Они думаю, мы спорим. Мы иногда спорим до драки. До ран, до полусмерти. Они думают, мы не соглашаемся по некоторым вопросам. Они думают, что я рьяная, а ты спокойный; что у нас разные приоритеты; что одного из нас переклинивает, а второй успокаевает; что мы боремся за лидерство. Они боятся наших ссор. Я до сих пор не знаю, что им ответить. Идалир могут изрезать друг друга в клочья, просто от радости при виде друг друга.
Мы даже на крыше Devil's Flame тогда не дрались, а разминались от нечего делать. А смерть вышла нечаянно. Издержки страсти.

Аэлин говорит гениальную фразу - "Зачем нам два одинаковых Темных? Оба двуручники, оба идиоты. Я на ваши одинаковые блядские рожи уже смотреть не могу."
Аэлин шутит, но я тоже не знаю, зачем им два одинаковых Темных. Дориан говорит, что "на замену", потому что, если "одна старая пизда откинется", ее заменит второй. Аэлин закатывает глаза и пафосно уходит вдаль, срывать злость на молодняке.

Ты сидишь рядом, обхватив мои колени, скалишься и пристально следишь, чтобы я не прекрашала писать. Тебе абсолютно похрену на снотворное и режим. Мне уже тоже.

Предпоследний мой приказ был "не быть постоянно рядом". Ты блистательно его понял и начал присылать вместо себя сущности со специально построенными для них резервациями и своих фантомов, одерживающих все движущееся. И волос.
Последний приказ был "оставить эту мясную массу в покое и переключиться на насущные дела дома". И что ты сделал? Ты переключился, да. А поскольку дома ты уже закончил все насущные дела, ты пошел и обворовал Белое Божество. "Смотри, я могу концентрировать энергию всех генераторов! Хочешь подержать? Да не помрешь т.. ой". А потом ты еще жалел, что он нас не спалил.

А сейчас ты обиделся и ушел в угол, думать мысли. Это значит, что я могу спать? Или еще нет?

@темы: sceal'ta, Dorian

---

Хагалаз – уничтожение, гибель, полное разрывание, неконтролируемые внешние силы. Приобретение через разрушение. Потеря, но не ваша и не только, или не столько ваша; внезапное фиаско соперника, в связи с явлениями неизвестной силы – злой удар судьбы. Давление силы может оказаться таким сильным, что будет в состоянии разрушить все, что вы раньше считали своим. И - следующее за этим очищение и перерождение.

Иногда нас спасают монстры.
Иногда мы понимаем, что они монстры.
А иногда - думаем, что это мы спасаем их.
Иногда наши монстры мягкие и податливые, неясные, маячащие. Они есть - но не здесь. Их нет - но они спасают. В них нет ярости, стремительности. Они не стремятся и не тянутся к нам - мы сами творим их. Долго ищем их, приручаем их. А после - выбрасываем их. Как пустой сосуд. Так нарастает и отступает болезнь - та, что пожирает нас лишь на время. На то время, за которое мы обязаны выстоять.
А иногда эти монстры ярки, быстры и остры, точно клинок, что кружит перед самым нашим горлом. Шаг не туда - порез. Шаг назад - и он вонзается. Мы не ищем их. Мы не зовем их. Мы не молим их. Не приручаем их. Не защищаем их. Мы говорим "А вот и ты, старый друг". Он не входит в дверь, он ломает стену. Он не говорит, он шипит в ухо, он орет в ночи. Он не смеется и не улыбается, он - всё и сразу. Мы хотели бы ненавидеть и бояться их. Мы можем только любить их.
Первые разнеживают нас. Они так тихи и незаметны - точно нож, который ты можешь вынуть из-за пазухи, а можешь и не вынимать. Мы не обязаны им ничем, как и они не обязаны нам. Они приходят добровольно, даже если мы тянем их за шиворот. Вторые - налетают бурей. Ждали мы их или нет...
Первые - остановившаяся дрожь в руках, застывшая боль, каменное сердце. Вторые - не лгут кратковременной передышкой, не дают иллюзий, не заставляют играть или болеть, сдерживаться или пресмыкаться; они - тишина там, где бродили тени, они открывают все двери, оставляют их нараспашку, они несут с собой память и говорят, что она еще не свершилась, они бесстыдны, бескомпромиссны, убедительны и безудержны, они - пронизанный стальным штырем позвоночник, ком в горле до тошноты, до скрипа зубов, вечно открытые глаза. Первые заставляют задыхаться от восхищения - воздух еле пролезает в легкие. Вторые намертво пережимают горло. А через миг ты понимаешь, что больше не обязан дышать.
Первые заставляют сомневаться в них, перепроверять, скрывать их, таить их, спрашивать их. Верить им. Верить в них.
Вторые - здесь. Дотронься.
Первые делают нас болезненными детьми, хоть и сильными. Яростными. Прорывающими. Ты тянешься за ножом, чтобы порезать апельсин и уговариваешь себя резать исключительно апельсин.
Вторые не меняют нас. Ты спокойно и безмятежно режешь апельсин, а через полчаса нож уже торчит у кого-то из горла, до этого аккуратно помытый и убранный обратно на полку. Просто потому что мы помнили, что он на полке. Потому что его было удобно схватить.
Они не меняют нас. Они находят нас. Выковыривают нас. Показывают нас. Нам. "Смотри".
Первые дают нам выжирать их, и выжирают нас. Это почти как страстное соитие, после которого, как после дерьмового ритуала, хочется спать. Силы покидают, чтобы восстановиться. День отходит, чтобы вернуться. Вторые - поток, которые не прекращается никогда. Ни на миг. Сегодня, завтра и послезавтра сливаются в один долгий день, или - в одну длинную ночь. У них нет ни "сегодня", ни "завтра". У них есть "мы" и "сейчас".
Можно до усрачки изобретать способы контроля первых - это весело. Можно ли контролировать вторых? Мы не пробовали. Это не интересно.
Это больно по началу.
Это странно.
Страшно.
Но как же я не смогу спать снова? Но как же я сделаю это безумие? Но как же ты сделаешь это безумие? Но как же...
На все "нельзя" они отвечают "ну и что".
Бояться перестаешь совершенно и основательно. Бояться чего? А без разницы. Нежелания, невозможности, порицания, удивленных взглядов, непонимания, истощения, звуков за стеной, теней в темноте, движения за спиной, пустынной дороги, ран, голода, призраков прошлого, смерти.
Я боюсь.
Ну и что?
Я не смогу.
Ну и что?
Я разрушу свою жизнь.
Ну и что?
Я разрушаю ее прямо сейчас!
Да.
Но еще рано!
Да. Ну и что?
"Я пришел к тебе. Я здесь. Перед тобой. Ты можешь потрогать мою одежду. Поцарапать мою кожу. Впиться мне в волосы. А я - могу все остальное".
Со временем перестаешь сопротивляться. Сопротивляться нечему. Абсолютно нечему сопротивляться в этом мире. Этот мир больше не оказывает сопротивления. Он сдался. Могу ли я его потрогать? Уже не уверена.

Верим ли мы им? Ни разу. Мы знаем, что они непредсказуемы. Но мы видим их - и скулы сводит оскалоподобная улыбка.
Видеть их - самоцель.
Видеть их - стремление.
Видеть их - что-то вроде той самой победы.

А дальше...
За победой обычно следует казнь побежденного.

---

У Дориана есть одно качество, которое не отнять.
Все знают, кто он такой, даже те, кто не знает.
Все знают, что он говно, мразь, трансвестит и пидор.

ТЫ ПИДОР, ПОНЯЛ.

---

ПИДОР.

ШЕСТЬ.
ЕБАНЫХ.
ЧАСОВ.
СУКА.



ЭТО.
ПРОСТО.
ПИЗДЕЦ.
СУКА.

@темы: sceal'ta, Dorian