Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
четверг, 07 декабря 2017
Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
...И не раскоывали они нам значений имен своих - лишь свое значение. Исполнять Долг и нести Дар. И Долг тот был - защита, и Дар тот - смерть.
среда, 06 декабря 2017
Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
Чую, #человечий_блог пора переносить сюда. А то от тех левых, которые завожу, пароли забываю. А писать-то хочется. Поэтому буду.
Но под кат, чтоб не отвлекало.
читать дальше
Но под кат, чтоб не отвлекало.
читать дальше
вторник, 05 декабря 2017
Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
Я не знаю, че они делают с башней. Я не выйду из комнаты, которую оккупировала. Я не выйду. Ну нахер. НЕ ВЫЙДУ! Я НИКУДА НЕ ПОЕДУ, ИДИТЕ НАХУЙ!
понедельник, 04 декабря 2017
Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
- вот че вы нервные все такие, че вы все такие нервные, че нервные, че вы все нервные, вот особенно ты, Тира, ты че нервный такой?, - говорю я и догрызаю ножку стула.
Тира седеет и ловит катарсис.
Тира седеет и ловит катарсис.
Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
#aen_долбоебы х___х
четверг, 30 ноября 2017
Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
Мы держим в руках цветы и бриллианты, тяжелые цепи и первый снег. Мы держим в руках мир, что творит нас - что творим мы.
Нам совершенство дается за облаками и в безднах. Нам совершенство дается в нежности, и в ярости, и в красоте, что вздымается до небес - и в низменности, которая обвита ремнями, затянута в пропахшую кровью черную кожу. В дорожной пыли на сапогах, камнях алтарей, тяжести взглядов, пении утренних птиц, прозрачных, пронизанных насквозь солнцем.
И нас видят.
Зависть - что мы рождаем. Зависть - чего не имеем мы сами.
Завистливые руки тянутся к хрупким цветам, завистливые глаза шарят по нашим сокровищам, завистливые, бегущие - преследуют, окружают, снова здесь.
Кто бросается вперед? Кто бросается вперед первым? Кто в авангарде, раздираемом на части, чтобы остались нетронуты и прекрасны тылы? Тот, кого не назовут совершенным в его залитом кровью одеянии. Не назовут совершенным в его разорванных ранах. Не назовут - в его заледеневшем взгляде. Не назовут - в его раскрытых в ужасе глазах, не назовут в его призывающем на бойню вопле.
Истерзанное тело вздрагивает от каждого прикосновения. Напряженные глаза налиты кровью. Руки сжимают то ли друг друга, то ли мертвый камень - перил, обелисков, ставшей так близко после падения земли.
Кто выходит вперед - в камень и ночь? Окунается в океан, что режет, будто заполнен ножами. Кто превращается в полет плаща над полем - вихрь, обрывок, призрака, разрушение?
Нам совершенство дается в ремнях, стянувших руки, примотавших рукоять к ладони.
Нам совершенство дается в стойкости, когда пали бы цветы - но стоят яростные.
Нам совершенство дается в черноте, которая пугает не только своих - но и врага.
Нам совершенство дается в черных провалах глаз, что скрывают до поры сияние жгучее, уничтожающее.
Нам совершенство дается в острых кромках камней, что сжимаем мы в ладонях, чтобы импульс, передавшийся коже, мышцам, крови, запустил бросок.
Нам совершенство дается льдом, что сковывает глаза, в которых копятся слезы, что будут отомщены раньше, чем пролиты.
За нами - леса, полные цветов. Полные дыхания реки. Полные небеса звезд. Полные сердца любви.
И - они боятся.
Нас.
Не назовут они нас совершенными.
Но выживут.
Останутся - ведь между ними и завистливыми жадными руками - стена. Живая, кровоточащая, хоть и пронизанная камнем и льдом.
Живите. Бойтесь. Вдыхайте.
Нам совершенство дается за облаками и в безднах. Нам совершенство дается в нежности, и в ярости, и в красоте, что вздымается до небес - и в низменности, которая обвита ремнями, затянута в пропахшую кровью черную кожу. В дорожной пыли на сапогах, камнях алтарей, тяжести взглядов, пении утренних птиц, прозрачных, пронизанных насквозь солнцем.
И нас видят.
Зависть - что мы рождаем. Зависть - чего не имеем мы сами.
Завистливые руки тянутся к хрупким цветам, завистливые глаза шарят по нашим сокровищам, завистливые, бегущие - преследуют, окружают, снова здесь.
Кто бросается вперед? Кто бросается вперед первым? Кто в авангарде, раздираемом на части, чтобы остались нетронуты и прекрасны тылы? Тот, кого не назовут совершенным в его залитом кровью одеянии. Не назовут совершенным в его разорванных ранах. Не назовут - в его заледеневшем взгляде. Не назовут - в его раскрытых в ужасе глазах, не назовут в его призывающем на бойню вопле.
Истерзанное тело вздрагивает от каждого прикосновения. Напряженные глаза налиты кровью. Руки сжимают то ли друг друга, то ли мертвый камень - перил, обелисков, ставшей так близко после падения земли.
Кто выходит вперед - в камень и ночь? Окунается в океан, что режет, будто заполнен ножами. Кто превращается в полет плаща над полем - вихрь, обрывок, призрака, разрушение?
Нам совершенство дается в ремнях, стянувших руки, примотавших рукоять к ладони.
Нам совершенство дается в стойкости, когда пали бы цветы - но стоят яростные.
Нам совершенство дается в черноте, которая пугает не только своих - но и врага.
Нам совершенство дается в черных провалах глаз, что скрывают до поры сияние жгучее, уничтожающее.
Нам совершенство дается в острых кромках камней, что сжимаем мы в ладонях, чтобы импульс, передавшийся коже, мышцам, крови, запустил бросок.
Нам совершенство дается льдом, что сковывает глаза, в которых копятся слезы, что будут отомщены раньше, чем пролиты.
За нами - леса, полные цветов. Полные дыхания реки. Полные небеса звезд. Полные сердца любви.
И - они боятся.
Нас.
Не назовут они нас совершенными.
Но выживут.
Останутся - ведь между ними и завистливыми жадными руками - стена. Живая, кровоточащая, хоть и пронизанная камнем и льдом.
Живите. Бойтесь. Вдыхайте.
понедельник, 27 ноября 2017
Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
- Мау, Сетий?! (с)
среда, 22 ноября 2017
Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
Э. Слыш. Есть где Нагльфар припарковать? А если найду? (с)
вторник, 21 ноября 2017
Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
#Aen_Asshole
понедельник, 20 ноября 2017
Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
Мы убегали. Такого давненько уже не было, но мы снова убегали. Сначала робко, нерешительно - а вдруг пронесет, а вдруг мерещится, а вдруг обойдется. А потом уже со всех ног, не разбирая дороги, напролом - лишь бы не попасться.
"Почему они не бегут?", - это первое, что я помню. Задавленный, смятый, возмущенный вопрос. Она паниковала. Девушка, убегающая вместе со мной. Нас было больше, гораздо больше, несколько десятков, но убегали только мы втроем - я, она и маленькая девочка. А остальные - остальные нет. Остальные были напыщены, поглощены собой, измерением яиц, спесью.
А мы бежали - в темени, по переулкам, по самой тьме, по зловещей ночи, заросшей кустарником.
- Почему они не бегут?!
- А это как в ужастиках. Ты что, их не смотрела?
Я пыталась бодриться. Я сама еще не до конца верила во все происходящее.
- Что?!
Если бы она могла, она бы орала. Она бы вцепилась мне в башку и разбила бы ее об асфальт. Но она была слишком напугана, и я была ей нужна. И она полу-шептала, полу-шипела, с широко раскрытыми глазами и трясущимися губами.
- Ну, знаешь, как в дурацких фильмах, где главные герои не верят в мистику, пытаются найти логическое объяснение и погибают.
Что оставшиеся погибнут, никто из нас не сомневался. Да и мы сами, скорее всего...
- Да как тут не верить то?!
Она почти орала. Почти. И тряслась. Уже не от страха - от возмущения.
- Ну, думают что все это - костюмы к хеллоуину.
- Какие нахрен блять костюмы?!!
Признаться, я и сама по началу думала, что это костюмы. Хотела думать. Но люди в костюмах не расчленяют других. И дело было даже не в расчленении - оно-то как раз могло бы мне и понравиться. Дело было в изощренности. В спецэффектах, в желании намеренно нагнать страху. В извращенности, в кромешном... безумии.
Все это напоминало мне кое-что. Напоминало Эстер. Убийства без цели убийств - а с целью забить мозг страхом настолько, чтобы он отказал, чтобы поработить его. И меня бы парализовало, если бы не дичайшее желание все таки вырваться из этого. Не даться. Им.
Ну а еще это разносилось как зараза - и это тоже напоминало.
Вот один из "разукрашенных" напал на человека - фигня вроде бы, бухой или дурак. Поймают. Но вот его жертва встала и тоже начала нападать. Такая же разукрашенная теперь. И не было это гримом. И это неслось дальше. И дальше. И дальше.
Они заполонили весь город.
В них превращались близкие.
Мой самый адский кошмар повторялся.
Мы бежали через ночь и холодный, мокрый от дождя кустарник, стараясь не попадать под свет из окон и под свет фонарей. Просто двигаться - как можно быстрее и как можно тише. Мне казалось, что нас чуят, даже не видя. Эти твари всегда чуят.
И мы услышали звук впереди - крик, пронзительный, тонкий, резкий; скрип; громкое дыхание; будто тяжело дающийся смех.
И мы выбежали прямо на них.
"Разукрашенный" мужчина натягивал трос, который поднимал деревянный кол с его рост. На остром конце кола мотался насаженный на него голый младенец и истошно орал. А рядом с ними недвижимо стояло что-то... большое. Человек, или камень, или кусок плоти - оно было живым.
Мы замерли. Мы оцепенели. Мы не могли двинуться с места. А тем временем кол поднялся вертикально вверх. Младенец умолк. И тут же - зашевелился. Теперь он начал вытягиваться, отращивая себе неизвестно откуда берущуюся плоть, оборачивался этой плотью вокруг кола, спиралью, как змея. На нас обернулся мужчина - его глаза были пусты и безумны. Такими же глазами смотрел и младенец, обретший свой "костюм". Повернулось и здоровенное нечто.
Надо было бежать. Теперь уже именно от них. И бежать по-умному, так, чтобы не как те, кто еще недавно был с нами. Не знаю как, но все одновременно решили взять на себя по одному "хвосту".
А мужчина медлил. Было видно, что остальные два ринутся только после него. А он зыркал на нас поочередно, словно выбирая.
- Я отвлеку крупного, - бросила я и побежала вперед. Так, чтобы миновать мужика и младенца, и, коснувшись поувесистее здоровенной твари, увести ее за собой. Я уже приглядела узкую арку неподалеку. Заведу туда, застрянет, а там... что-нибудь придумаю.
Возмущенная выбрала мужчину. На бегу я видела, как она запустила в него камнем и рванулась в другую сторону. Я надеялась, у нее тоже созрел план.
А младпнец сползал с кола, намертво вперившись в девочку, которая побежала в третью сторону. Она за все время не проронила ни слова, но смотрела серьезно и грозно и сейчас бежала ровно и быстро.
Забежав в арку, я обернулась, надеясь увидеть тупое застрявшее в ней и ожидая дальнейших мыслей на тему. Хер там. "Голем" бросил меня и погнался за возмущенной. А за мной бежал мужчина. Этому-то арка не была помехой. И, казалось, он был сильнее и опаснее остальных. Видимо, они все таки становятся умнее, чем были вначале...
Мысль пришла. "Бежать".
Мы миновали арку. Мы миновали чей-то небольшой двор. Опустевшую проезжую часть. Проулок. Еще один двор. Еще проулок. Я петляла, а ублюдок и не думал отставать. Он держался на расстоянии, но след в след. Я запыхалась, его же дыхания было не слышно. Только мерные шаги. Казалось, он играет со мной, может бежать быстрее и в любой момент может ускориться. Это просто, чтобы вымотать меня. Это... спецэффекты.
И он ускорился.
В какой-то момент он оказался уже в полшаге от меня. Я обернулась - он тянул руку.
А потом я вспомнила, как именно я выматываюсь. Я не падаю.
Всего лишь одно слово, которое я проорала мыслью. Всего лишь одно слово.
"Рания!"
Она всегда приходит, когда пахнет жареным. Всегда приходит на кровь. Всегда приходит, когда видит Эстер.
Часто - за мгновение до полного краха - и обращает этот крах в обратную сторону, как переворачивает песочные часы.
И она пришла мгновенно.
За мгновение.
Как никогда быстро.
Я еще никогда не была так близка к краху.
Я исчезла. Я скрылась где-то в чудовищной дали, в уголке ее разума, в уголке ее существа - в пылинке на волосах.
Появилась она - черные полы плаща внизу и сапоги. Это все, что я могла видеть. Из нее. Значит, она почему-то смотрела вниз...
Она замедлила бег. Она шла шагом, медленным, уверенным. Замедлился и "разукрашенный". Он тоже шел теперь шагом. За ней. Он был шокирован, но не отступал. Эстер никогда не отступает от нее.
Я ждала, когда же она обрушится на него как ураган, шквал и залп, разорвет на куски, как она делает всегда. Но она просто шла.
Будто подыгрывая в его игру, будто... не решаясь.
Это было ей не свойственно.
И я почувствовала, что она... боится.
Нет, не удара сзади или нападения. Боится замараться об это. Испытывает омерзение. Но, боится не панически, как я в последний свой момент, а скорее осторожничает. Как врач, оперирующий больного спидом.
Это то, чего боится и она. То единственное.
Она замедляет шаг еще. У ног сверкает выброшенная из ладони цепь. Разбегаются зеленые искры. Воздух дрожит.
Дальше - секунда. Она не касается "ращукрашенного", не бросается. Лишь разворачивается. А он - он тает, распадается, оседает пеплом под чем-то, что она швырнула в него одним резким движением руки. Была ли там цепь или что-то еще, или вообще ничего не было - я не разглядела, все было слишком быстро.
А потом я исчезаю. Удаляюсь еще дальше. Теперь все заполоняет она, а меня относит все дальше от этого места. Теперь там - она. Она пожелала остаться. Разобраться сама.
Улетучиваясь, слышу ее слова, обращенные к кучке пепла, тихие... печальные.
- Пепел к пеплу, прах к праху.
"Почему они не бегут?", - это первое, что я помню. Задавленный, смятый, возмущенный вопрос. Она паниковала. Девушка, убегающая вместе со мной. Нас было больше, гораздо больше, несколько десятков, но убегали только мы втроем - я, она и маленькая девочка. А остальные - остальные нет. Остальные были напыщены, поглощены собой, измерением яиц, спесью.
А мы бежали - в темени, по переулкам, по самой тьме, по зловещей ночи, заросшей кустарником.
- Почему они не бегут?!
- А это как в ужастиках. Ты что, их не смотрела?
Я пыталась бодриться. Я сама еще не до конца верила во все происходящее.
- Что?!
Если бы она могла, она бы орала. Она бы вцепилась мне в башку и разбила бы ее об асфальт. Но она была слишком напугана, и я была ей нужна. И она полу-шептала, полу-шипела, с широко раскрытыми глазами и трясущимися губами.
- Ну, знаешь, как в дурацких фильмах, где главные герои не верят в мистику, пытаются найти логическое объяснение и погибают.
Что оставшиеся погибнут, никто из нас не сомневался. Да и мы сами, скорее всего...
- Да как тут не верить то?!
Она почти орала. Почти. И тряслась. Уже не от страха - от возмущения.
- Ну, думают что все это - костюмы к хеллоуину.
- Какие нахрен блять костюмы?!!
Признаться, я и сама по началу думала, что это костюмы. Хотела думать. Но люди в костюмах не расчленяют других. И дело было даже не в расчленении - оно-то как раз могло бы мне и понравиться. Дело было в изощренности. В спецэффектах, в желании намеренно нагнать страху. В извращенности, в кромешном... безумии.
Все это напоминало мне кое-что. Напоминало Эстер. Убийства без цели убийств - а с целью забить мозг страхом настолько, чтобы он отказал, чтобы поработить его. И меня бы парализовало, если бы не дичайшее желание все таки вырваться из этого. Не даться. Им.
Ну а еще это разносилось как зараза - и это тоже напоминало.
Вот один из "разукрашенных" напал на человека - фигня вроде бы, бухой или дурак. Поймают. Но вот его жертва встала и тоже начала нападать. Такая же разукрашенная теперь. И не было это гримом. И это неслось дальше. И дальше. И дальше.
Они заполонили весь город.
В них превращались близкие.
Мой самый адский кошмар повторялся.
Мы бежали через ночь и холодный, мокрый от дождя кустарник, стараясь не попадать под свет из окон и под свет фонарей. Просто двигаться - как можно быстрее и как можно тише. Мне казалось, что нас чуят, даже не видя. Эти твари всегда чуят.
И мы услышали звук впереди - крик, пронзительный, тонкий, резкий; скрип; громкое дыхание; будто тяжело дающийся смех.
И мы выбежали прямо на них.
"Разукрашенный" мужчина натягивал трос, который поднимал деревянный кол с его рост. На остром конце кола мотался насаженный на него голый младенец и истошно орал. А рядом с ними недвижимо стояло что-то... большое. Человек, или камень, или кусок плоти - оно было живым.
Мы замерли. Мы оцепенели. Мы не могли двинуться с места. А тем временем кол поднялся вертикально вверх. Младенец умолк. И тут же - зашевелился. Теперь он начал вытягиваться, отращивая себе неизвестно откуда берущуюся плоть, оборачивался этой плотью вокруг кола, спиралью, как змея. На нас обернулся мужчина - его глаза были пусты и безумны. Такими же глазами смотрел и младенец, обретший свой "костюм". Повернулось и здоровенное нечто.
Надо было бежать. Теперь уже именно от них. И бежать по-умному, так, чтобы не как те, кто еще недавно был с нами. Не знаю как, но все одновременно решили взять на себя по одному "хвосту".
А мужчина медлил. Было видно, что остальные два ринутся только после него. А он зыркал на нас поочередно, словно выбирая.
- Я отвлеку крупного, - бросила я и побежала вперед. Так, чтобы миновать мужика и младенца, и, коснувшись поувесистее здоровенной твари, увести ее за собой. Я уже приглядела узкую арку неподалеку. Заведу туда, застрянет, а там... что-нибудь придумаю.
Возмущенная выбрала мужчину. На бегу я видела, как она запустила в него камнем и рванулась в другую сторону. Я надеялась, у нее тоже созрел план.
А младпнец сползал с кола, намертво вперившись в девочку, которая побежала в третью сторону. Она за все время не проронила ни слова, но смотрела серьезно и грозно и сейчас бежала ровно и быстро.
Забежав в арку, я обернулась, надеясь увидеть тупое застрявшее в ней и ожидая дальнейших мыслей на тему. Хер там. "Голем" бросил меня и погнался за возмущенной. А за мной бежал мужчина. Этому-то арка не была помехой. И, казалось, он был сильнее и опаснее остальных. Видимо, они все таки становятся умнее, чем были вначале...
Мысль пришла. "Бежать".
Мы миновали арку. Мы миновали чей-то небольшой двор. Опустевшую проезжую часть. Проулок. Еще один двор. Еще проулок. Я петляла, а ублюдок и не думал отставать. Он держался на расстоянии, но след в след. Я запыхалась, его же дыхания было не слышно. Только мерные шаги. Казалось, он играет со мной, может бежать быстрее и в любой момент может ускориться. Это просто, чтобы вымотать меня. Это... спецэффекты.
И он ускорился.
В какой-то момент он оказался уже в полшаге от меня. Я обернулась - он тянул руку.
А потом я вспомнила, как именно я выматываюсь. Я не падаю.
Всего лишь одно слово, которое я проорала мыслью. Всего лишь одно слово.
"Рания!"
Она всегда приходит, когда пахнет жареным. Всегда приходит на кровь. Всегда приходит, когда видит Эстер.
Часто - за мгновение до полного краха - и обращает этот крах в обратную сторону, как переворачивает песочные часы.
И она пришла мгновенно.
За мгновение.
Как никогда быстро.
Я еще никогда не была так близка к краху.
Я исчезла. Я скрылась где-то в чудовищной дали, в уголке ее разума, в уголке ее существа - в пылинке на волосах.
Появилась она - черные полы плаща внизу и сапоги. Это все, что я могла видеть. Из нее. Значит, она почему-то смотрела вниз...
Она замедлила бег. Она шла шагом, медленным, уверенным. Замедлился и "разукрашенный". Он тоже шел теперь шагом. За ней. Он был шокирован, но не отступал. Эстер никогда не отступает от нее.
Я ждала, когда же она обрушится на него как ураган, шквал и залп, разорвет на куски, как она делает всегда. Но она просто шла.
Будто подыгрывая в его игру, будто... не решаясь.
Это было ей не свойственно.
И я почувствовала, что она... боится.
Нет, не удара сзади или нападения. Боится замараться об это. Испытывает омерзение. Но, боится не панически, как я в последний свой момент, а скорее осторожничает. Как врач, оперирующий больного спидом.
Это то, чего боится и она. То единственное.
Она замедляет шаг еще. У ног сверкает выброшенная из ладони цепь. Разбегаются зеленые искры. Воздух дрожит.
Дальше - секунда. Она не касается "ращукрашенного", не бросается. Лишь разворачивается. А он - он тает, распадается, оседает пеплом под чем-то, что она швырнула в него одним резким движением руки. Была ли там цепь или что-то еще, или вообще ничего не было - я не разглядела, все было слишком быстро.
А потом я исчезаю. Удаляюсь еще дальше. Теперь все заполоняет она, а меня относит все дальше от этого места. Теперь там - она. Она пожелала остаться. Разобраться сама.
Улетучиваясь, слышу ее слова, обращенные к кучке пепла, тихие... печальные.
- Пепел к пеплу, прах к праху.
вторник, 14 ноября 2017
Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
Быть рядом с навигатором - это быть всегда в кровище. В своей или чужой. Чаще в своей.
Чаще всего случайно.
Никто не собирался тебя пытать или недо_убивать, просто так вышло. Инцидент. Издержки профессии. Издержки.
На эту кровищу он смотрит как на скучную необходимость. Тут он чем-то похож на Белое Божество - оба из каких-то колб, о которых не хочется вспоминать, оба с осточертевшими воротничками. Кровь уже не удивляет.
И он похож на Дайну. Этой вот взрывной ебанутостью, величественностью, контролем.
И он похож на Рэд. Несдержанностью и самолюбием.
И он много на кого похож. То ли этот мир-шлюха фонит всем и сразу, то ли собранный из разных частей Карантир собран вообще черт пойми из кого.
Для сравнения, Эредина видно издалека. И фонит он чем-то вполне определенным. Определенный, очерченный - монумент.
Карантир же нигде и повсюду, неясный но могущественно-резкий. Как воздух, ветер. И этим он похож на Дориана.
Если остальные похожи на Темных даже походкой, этот - нет. Он похож на всех сразу - и ни на кого.
И его ебет по ходу вообще мало что. Я вообще не понимаю, почему он там. Раньше я не понимала его папеньку, но вот Карантира я не понимаю еще больше.
Он реально одержим победой, он реально рвет жопу и подставляется, и даже терпит рядом меня (да и остальных. да, именно это чувство он испытывает ко всем вообще) - и почему?
Казалось бы...
И вот, ему говорят "обучай это".
Вообще, меня в последнее время что-то задолбали обучать все кому не лень.
И вот - он.
Крыша поехала у обоих. Основательно так, конкретно.
Я тоже скоро перестану уже обращать внимание на кровищу.
Он скоро начнет пиздеть лишнего.
А пока мы просто смотрим, как едет у нас крыша и стараемся нащупать хоть какую-то опору.
Стоим друг напротив друга, молчим и охуеваем.
А Рания еще и добавляет. Ну конечно же. Как всегда.
Что-то будет, там или на Канье, или сразу везде, я не знаю.
Новая ось.
Новый лифт.
Или новые.
Слияние.
Чертов апокалипсис.
Что-то будет.
И уже как-то не серьезно беспокоиться о какой-то там кровище.
Чаще всего случайно.
Никто не собирался тебя пытать или недо_убивать, просто так вышло. Инцидент. Издержки профессии. Издержки.
На эту кровищу он смотрит как на скучную необходимость. Тут он чем-то похож на Белое Божество - оба из каких-то колб, о которых не хочется вспоминать, оба с осточертевшими воротничками. Кровь уже не удивляет.
И он похож на Дайну. Этой вот взрывной ебанутостью, величественностью, контролем.
И он похож на Рэд. Несдержанностью и самолюбием.
И он много на кого похож. То ли этот мир-шлюха фонит всем и сразу, то ли собранный из разных частей Карантир собран вообще черт пойми из кого.
Для сравнения, Эредина видно издалека. И фонит он чем-то вполне определенным. Определенный, очерченный - монумент.
Карантир же нигде и повсюду, неясный но могущественно-резкий. Как воздух, ветер. И этим он похож на Дориана.
Если остальные похожи на Темных даже походкой, этот - нет. Он похож на всех сразу - и ни на кого.
И его ебет по ходу вообще мало что. Я вообще не понимаю, почему он там. Раньше я не понимала его папеньку, но вот Карантира я не понимаю еще больше.
Он реально одержим победой, он реально рвет жопу и подставляется, и даже терпит рядом меня (да и остальных. да, именно это чувство он испытывает ко всем вообще) - и почему?
Казалось бы...
И вот, ему говорят "обучай это".
Вообще, меня в последнее время что-то задолбали обучать все кому не лень.
И вот - он.
Крыша поехала у обоих. Основательно так, конкретно.
Я тоже скоро перестану уже обращать внимание на кровищу.
Он скоро начнет пиздеть лишнего.
А пока мы просто смотрим, как едет у нас крыша и стараемся нащупать хоть какую-то опору.
Стоим друг напротив друга, молчим и охуеваем.
А Рания еще и добавляет. Ну конечно же. Как всегда.
Что-то будет, там или на Канье, или сразу везде, я не знаю.
Новая ось.
Новый лифт.
Или новые.
Слияние.
Чертов апокалипсис.
Что-то будет.
И уже как-то не серьезно беспокоиться о какой-то там кровище.
понедельник, 13 ноября 2017
02:22
Доступ к записи ограничен
Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 11 ноября 2017
Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
Когда ты пидор, но не такой как все пидоры. Когда пидорее всех пидоров. Если посмотреть на линии на ладонях, там можно прочитать "пидор". И на самом деле при рождении было дано имя "Пидор", но об этом никто не знает.
Обидчивый пидор.
А Дориан тоже обиделся: его не позвали на пати. Не, ну хоть одна пати должна была пройти #спокойно, хоть одна в жизни.
А то эти пидоры обязательно начали бы чем нибудь мериться.
Ну их нахуй.
Хочу на пенсию и в отпуск.
Обидчивый пидор.
А Дориан тоже обиделся: его не позвали на пати. Не, ну хоть одна пати должна была пройти #спокойно, хоть одна в жизни.
А то эти пидоры обязательно начали бы чем нибудь мериться.
Ну их нахуй.
Хочу на пенсию и в отпуск.
пятница, 10 ноября 2017
Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
- кот, если ты будешь себя плохо вести, тебя заберет дикая охота. а меня она заберет, если я буду вести себя хорошо.
четверг, 09 ноября 2017
Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
Че блять за новый тренд рисовать Тиру с белыми волосами.
JUST STOP IT U BASTARDS
BLOEDE KURVA прост
JUST STOP IT U BASTARDS
BLOEDE KURVA прост
Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
Он не был похож на других. В его взгляде не было стыда. Он не страдал от преследований, не переживал ни одного погрома, его не сгоняли с родной земли. Он пришёл из чужого мира. Как захватчик.
(с)
(с)
вторник, 07 ноября 2017
Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
вообще, это уже третий раз, когда Психуешь_И_Отправляешься_На_Канью.
первый был после смерти, когда надо было ебаным призраком обязательно туда ломануться. по непонятной причине.
второй раз был уже на восстановленном, и туда надо было ломануться с Дайной, чтобы завалить Эру.
и вот третий.
казалось бы, стояла себе Канья, никому не мешала. но нет.
сначала они дня два тупо отирались у Гадрахолла. просто отирались. ничего не делали и ни с кем не говорили. наверняка ловили какое-то ценные указания от своего персонального
а потом ломанулись. на Канью. вдвоем. никого не предупредив. нет, я ебала, серьезно.
"Властительницы трех Королевств помогли вам сохранить ваши жизни, реабелитироваться пред вашими жертвами, отстроить ваш дом. теперь они сняли с себя полномочия ваших покровителей и отказались от Каньи. будучи неравнодушной к вашей дальнейшей судьбе, имя Королевы Каньи принимаю я".
на стол жратву, а мне ключ от Ингры.
вот и вся хуйня, вот и весь "привет".
самозаселение, самоохуевление, самокоронация.
ну, канеш, потом-то стало ясно, что все не ради власти и уж точно не ради перепуганного до усеру народа.
Рания сразу же пошла бродить ВЕЗДЕ. вечно же как было - приезжаем на Канью и как-нибудь сторонкой, бочком и желательно с закрытыми глазами. чтоб не убить кого нечаянно. а тут - бродить. в Ингре долго не сидела, пошла в город. и вот тут то и началось.
эта хуйня мне снилась. на ней не было большой вывески "КАНЬЯ", но блять она снилась. а поскольку все уже давно забыли как выглядит Канья - все охуели. сначала я, потом и она, когда я ей дооралась.
сучьи домики даже расположены так же. только одной детальки не хватает, но тут она сдержалась и не стала орать и пускать слюни,
ну в общем, побродила она по городу, попугала жителей, отжала себе где-то меховой плащик
а вот Дориан из Ингры вообще не выходил.
она оборачивалась разок в полчаса на балкон - как стоял, так и стоял. только вот видок с каждым получасом становился все более напряженный. то выглядывал что-то вдалеке, то себе под ноги смотрел, то куда-то внутрь своей черепной коробки. огребали бедные перила, в которые он вцепился.
потом она не вытерпела и таки поднялась на балкон. начала с невинной фразы, мол, может к людям выйдешь. а вместо ответа в тему Дориан начал ВЕЩАТЬ.
все же существует тот Правильный Момент, когда он может ВЕЩАТЬ, а не отмахиваться, отшучиваться и предлагать перепихон.
тут чет пошло не так.
в общем, спалил наш красавчик источник, да такой, что сам охуел. ну или сделал вид, что охуел.
впрочем, Рания его и сама чуяла, но слегка.
а вот Дориан почуял основательно.
и не где-то конкретно, а "все этим пропитано, он везде".
- и что там?
- не могу пока понять. но, что-то основательное. бескрайняя энергия. только не все ее видят. мало кто видит. я бы даже сказал почти никто. и доступ к нему так просто не найти.
- и ты все равно уловил?
- ага.
и вот тут пред Ранией открылось Таинство - как этот придурок, вечно прикидывающийся придурком, показал свою истинную личину. такой момент стоило ловить. его даже надо было скринить.
- это источник какой-то силы?
- не той, о которой мы привыкли знать. нечто более глобальное. невидимый свет от земли, воздух потрескивает. все обесцвечивается и загорается. если найти доступ к этому источнику, можно увеличиться в разы. он будто оживляет все, но лишь для тех, кто найдет вход. потому тебя тогда и тянуло сюда. и Дайну. помнишь, что с ней стало на Скале Ветров? помнишь рассказы Рэн о небе? они чуяли, но не понимали, что чуят.
- видимо, и я не понимала
- видимо
- говоришь, оно бескрайнее? повсюду? и где этот вход?
- этого понять не могу. субстанция этого источника разлита повсюду, да, но будто скрыта под слоем... да оглядись. людей, снега. домов. я чую самую ее поверхность. внутрь еще требуется войти.
в какой-то момент он выпрямляется и устремляет взгляд прямиком на озеро далеко за городскими стенами. как я узнаю потом, тут же мысленно направляет туда группу Темных,
Ранию рядом с Дорианом саму уже начинает перекрывать. он все таки впился в источник, хоть и в поверхность, и начинает проводить его через себя. на балконе адово фонит. она пытается бодриться и очень быстро задает кучу вопросов, пока Таинство не иссякло.
Дориан отвечает и ведет себя как счастливый героинщик.
в городе начинают пялиться на балкон.
- по поводу родственных связей..., - говорит вдруг Дориан.
Рания начинает жалеть, что вылезла на балкон.
Дориан быстренько впаривает совершенно немыслимые логические схемки, утверждая, что благодаря потоку ему становится это понятно.
- тащи сюда своего Хэлла.
- а может не надо?
- надо
- а не повредит?
- не должно. ты же умная. и предусмотрительная.
Рания нервно угарает.
- а может еще Зака с Эрой притащим? то есть, сначала воскресим... слушай, ну я тебя умоляю.
- нет, не стоит. а вот может быть потом...
- ты нормальный?
- а Эстер знала про источник?
- вряд ли. тогда она бы его использовала.
- логично. а почему она не знала, живя здесь?
- точно потому же, что и ты.
- попрошу без оскорблений.
Дориан улыбается. снисходительно так, добро.
- давай, зови своих Королев. пусть попробуют разобраться. может, кто-то из них лучше настроен. Дайна например.
"своих" Королев. Королевы, значицца, ее, а он тут просто независимый эксперт.
- лучше бы им тут разом не появляться, пока мы тут.
- тогда по очереди зови.
- они решат, что мы ебанулись и пошлют на нас войска.
- вот, а с войсками пусть и сами приходят.
а на озере и правда нашли херню, которая оживляет всё, топит лед, упарывает и отсыпает Сил. вроде еще одного Божества, только разлитого в земле и подконтрольного, не имеющего сознания. или источника Божеств...
- может, спросить у Мараэвы?
- валяй, спрашивай
Рания пытается связаться с Мараэвой. но коннект обрубается и вместо него идет коннект с бесконечно текущими, ни на мог не затыкающимися мыслями Дориана. с балкона кажется, что ими он зафонил весь мир и еще парочку соседних.
- то, что здесь присутствует, создало и Канью, и Хадд. возможно, дало силы Эстер, хотя она об этом и не просила и вряд ли подозревала, но создало ее не это. Впрочем, коснулось оно не только ее. Потому она вечно и хочет заполучить определенных существ. Тебя в том числе. А остальных ты знаешь.
в какой-то момент на Канье показывается
Рания радуется поводу сьебать с балкона и совершенно открыто рассказывает Лайру обо всем происходящем, хоть и знает, что потом об этом пожалеет.
потом меня отключает.
видимо, у упоровшейся теперь уже троицы наступает время разговора, который мне слышать не обязательно.
но вот коннект с невообразимым потоком мыслей Дориана никуда не исчезает.
зарисовываю схемки, пока болтает.
думаю о приборе для создания Амулета Забвения, который притащили на Канью, спиздив его из Гадрахолла. тогда казалось, непонятно зачем, теперь - становится понятно. кажется, красавчик как всегда все знал заранее.
а болтовня все не прекращается.
узнаю много такого, о чем думать страшно.
кажется, узнаёт и Рания.
минут через 10 не выдерживаю болтовни и надеваю цепь. клин клином и все такое.
она приходит, но он не уходит. она, конечно, пытается его вытеснить, просто бикоз, но вместо результата у них начинается перепалка.
одерживаться сразу двумя, разделенными - это пиздец. это тяжело. Идалир легче.
лежу на полу в позе звезды и слушаю их препирания, проклиная уже все.
снимаю цепь.
Рания отконнект, Дориан остается. остается болтовня.
появляется посторонний запах.
старый, такой как в начале от него. я его помню. бродит вокруг, напрягает, пугает, бесит. болтает. о таком, что я даже вытеснила.
психую и ору чтоб проявился.
проявляется. ору и у хуям убегаю из комнаты, пытаюсь не трястись, но трясет пиздец.
глаз заебал дергаться.
а теперь еще и руки трясутся.
ссу видеть продолжение, но чую, придется.
теперь это надолго.
и еще они таки собираются воссоздать сон, так что слава и благодарность своевременным дисконнектам. да пребудут они со мной.
суббота, 04 ноября 2017
Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
Разом начинает валить снег. не отдельные первые снежинки, не легкий ветерок - буря нахлынывает сразу. белый холодный ураган - повсюду, внезапно. небеса резко вспыхивают лазурью, но их почти не видно сквозь белую пушистую стену. в самом эпицентре - тихо. здесь снежный вихрь стоит на месте, лишь окружает. крупные белые хлопья поглощают звуки, поглощают чувства, поглощают бег. дарят ощущение ложного тепла, окутывая со всех сторон. тишина.
через несколько метров, а кажется, что очень далеко, слишком далеко - стоят такие же побелевшие деревянные домишки. там, на краю смерча, вихрь режет. покрывает все инеем, колким, острым. впивается в кожу, в лицо, в глаза - до крови, до ужаса. там все бурлит. там - крики, последний предсмертный ужас.
и там - те, кто желает бороться. не понимая, что борьба бесполезна. не понимая, что эпицентр здесь - там, где тихо. пусть и незримый. здесь. слишком сильно здесь. до боли знакомо.
идущий с мечом наперерез острым ледяным снарядам - режущему стеклу зимы, кинжалам бури - идет в эпицентр. куда бы он ни шел - он идет в эпицентр. и эпицентр идет на него.
белый снег на черной земле, черный снег на белой земле, среди него фигура - это фигура или земля? или остов сгоревшего дома? тень? просвет в буре? фигура, просвет, остов взмахивает мечом - и герой, идущий на бурю, остается без своего. бесполезный кусок металла отлетает в сторону - дальше, чем можно было бы подумать, он подхвачен ветром.
герой падает на землю. и герой снова встает. снова подбирает меч. снова ледяной удар выбивает бесполезную железяку из руки.
героя не убивают. герой слишком мелок для этого в своем героизме. героя лишь обезоруживают. он мешает и его лишают рук и ног, гордости и равновесия. героя теснят. уходи, убегай, уползай, иди за предел бури, коль найдешь таковой. туда где тепло, или туда, где ты сдохнешь.
и герой сдается. смерть в бою не для каждого. смерть в бою - удел сильных. скулеж и побег - удел героев.
дома все сильнее засыпает снегом. в дома никто не врывается. дома уже заледенели изнутри. никто не жжет заживо, не устраивает показательные казни. в эпицентре бури - тишина.
снег ударяет тяжело, но мягко. оглушает, вырубает - но не убивает.
я прихожу в себя, лежа на окровавленном полу какой-то хижины. кажется, я сама сюда и забилась. а то, что ударило меня - не входило сюда. оно просто... повсюду. в воздухе, в каждом ледяном вдохе.
тишина теперь повсюду. эпицентр распространился всюду.
а люди думают, что это - конец.
что тишина означает, что захватчики ушли.
что они спасены.
и как же они глупы...
все же они не выходят из домов. боятся. а кому-то слишком холодно, чтобы двигаться.
их герой пропал. он в очередной раз побежал поднимать меч и исчез.
захватчики стоят на окраине деревушки, в низине, воздух вокруг них замер, вокруг них не клубятся даже снежинки. недвижимы стоят они - и люди думают, что спасены.
люди совсем не разбираются в бурях.
через несколько метров, а кажется, что очень далеко, слишком далеко - стоят такие же побелевшие деревянные домишки. там, на краю смерча, вихрь режет. покрывает все инеем, колким, острым. впивается в кожу, в лицо, в глаза - до крови, до ужаса. там все бурлит. там - крики, последний предсмертный ужас.
и там - те, кто желает бороться. не понимая, что борьба бесполезна. не понимая, что эпицентр здесь - там, где тихо. пусть и незримый. здесь. слишком сильно здесь. до боли знакомо.
идущий с мечом наперерез острым ледяным снарядам - режущему стеклу зимы, кинжалам бури - идет в эпицентр. куда бы он ни шел - он идет в эпицентр. и эпицентр идет на него.
белый снег на черной земле, черный снег на белой земле, среди него фигура - это фигура или земля? или остов сгоревшего дома? тень? просвет в буре? фигура, просвет, остов взмахивает мечом - и герой, идущий на бурю, остается без своего. бесполезный кусок металла отлетает в сторону - дальше, чем можно было бы подумать, он подхвачен ветром.
герой падает на землю. и герой снова встает. снова подбирает меч. снова ледяной удар выбивает бесполезную железяку из руки.
героя не убивают. герой слишком мелок для этого в своем героизме. героя лишь обезоруживают. он мешает и его лишают рук и ног, гордости и равновесия. героя теснят. уходи, убегай, уползай, иди за предел бури, коль найдешь таковой. туда где тепло, или туда, где ты сдохнешь.
и герой сдается. смерть в бою не для каждого. смерть в бою - удел сильных. скулеж и побег - удел героев.
дома все сильнее засыпает снегом. в дома никто не врывается. дома уже заледенели изнутри. никто не жжет заживо, не устраивает показательные казни. в эпицентре бури - тишина.
снег ударяет тяжело, но мягко. оглушает, вырубает - но не убивает.
я прихожу в себя, лежа на окровавленном полу какой-то хижины. кажется, я сама сюда и забилась. а то, что ударило меня - не входило сюда. оно просто... повсюду. в воздухе, в каждом ледяном вдохе.
тишина теперь повсюду. эпицентр распространился всюду.
а люди думают, что это - конец.
что тишина означает, что захватчики ушли.
что они спасены.
и как же они глупы...
все же они не выходят из домов. боятся. а кому-то слишком холодно, чтобы двигаться.
их герой пропал. он в очередной раз побежал поднимать меч и исчез.
захватчики стоят на окраине деревушки, в низине, воздух вокруг них замер, вокруг них не клубятся даже снежинки. недвижимы стоят они - и люди думают, что спасены.
люди совсем не разбираются в бурях.