Sparkle my scenery
With turquoise waterfall
With beauty underneath
The Ever Free
Tuck me in beneath the blue
Beneath the pain, beneath the rain
Goodnight kiss for a child in time
Swaying blade my lullaby
On the shore we sat and hoped
Under the same pale moon
Whose guiding light chose you
Chose you all

---


В глубине туннеля слышны шаги. Даже не шаги, а неуверенное, неровное шарканье. Морозный страх пробирает до костей, сжимает внутренности. Меня там нет, но мне, наверное, страшнее. Рэн слишком занята происходящим, стоит на месте, вслушивается, готовится к броску, если он будет необходим. Ей некогда бояться.
Время тянется невыносимо медленно, шаркающие шаги грохотом отдаются в голове. Кажется, вот-вот сорвусь, закрою глаза, заору, брошусь прямо туда.
Во тьме взлетает и опадает прядь светлых волос. Лица не видно, оно слишком темно. Существо попадает на свет и тут же бросается обратно. Ему страшнее, чем нам, вместе взятым.
- Кто это?, - раздается в моей голове голос Рэн. Она обеспокоена, но больше удивлена. Лишь бы не узнала, только бы...
Существо замирает во тьме. Что дальше? Нападет или сбежит? Время словно застыло. Я слышу тихий скрежет металла об камень. Он вооружен.
- Позови его, - шепчу я ей, чтобы не нарушить тишины.
Она зовет. Сначала на своем языке, потом на Высшем. Задает мне немой вопрос. Я отрицаю. Нет, Высшего было достаточно.
Существо делает осторожный шаг и попадает в круг света. Болезненно щурится, принюхивается, словно зверь. Нападать не будет, теперь я это вижу, хотя в руке сжимает металлический обломок. У него просто не хватит сил.
Теперь я вижу его и ужасаюсь по-настоящему. Тощее, изможденное тело в полуистлевшем рванье, спутанные, выдранные местами волосы, темная от грязи кожа, синяки и ссадины по всему лицу. Запавшие огромные глаза, потерявшие цвет, тускло-серые, злые. Лицо Проклятья.
- Кто это?!, - Рэн срывается на крик, начиная пятиться.
Существо не двигается с места. Свет бьет ему по глазам и он периодически щурит их, но взгляда не отводит.
Я цепенею.
На смену страху пришло "Только не сорваться".
Покину тронный зал - погублю всех.
Не сорваться.
Рэн пытается говорить с ним. Задает вопросы на двух языках. Существо осторожно склоняет голову в бок, выражение его лица меняется. Он словно что-то узнаёт. Молчит. Ожидание тянется вечность.
Наконец он раскрывает губы, но из них не вылетает ничего. На вторую попытку он одолевает хриплый гортанный скрежет. И, наконец, я слышу голос.
- Кто ты?, - переспрашивает он. Он не может сообщить ничего о себе - он не помнит ни имени, ни сущности. Он не может ответить ни на один ее вопрос. Он лишь хочет понять, стоит ли опасаться. Но он не может этого понять - он забыл, кого стоит опасаться, а кого нет.
Рэн отвечает и тут же делает шаг назад, так как в глазах существа загорается внезапная ярость.
- Предатели, - еле слышно цедит он сквозь зубы, но я успеваю уловить.
И срываюсь.

Существо падает на землю и остается лежать, придавленное моей силой. Я стараюсь не причинить ему вреда, а только не дать подняться.
- Всё, уходи, - бросаю я за спину. - Дальше я сама.
Рэн слишком ошеломлена, чтобы ответить сразу.
- Ты... ты же... Рания!, - она одергивает меня за плечо, - Может расскажешь наконец, во что ты меня впутала и почему ты здесь?!
Я стараюсь отмолчаться. Она должна уйти. Она не уходит.
- Ты достаточно помогла...
- Ты обещала рассказать!
Я отпускаю существо и сажусь рядом с ним на корточки, придерживая его рукой. Он, кажется, больше не желает нападать.
- Рэн, времени мало. Меня заметят. Я отведу его на Черную Гору.
- А ну-ка стоп!, - она буквально впивается в меня, - Ты отправляешь меня непонятно куда, мы находим непонятно что и я должна просто уйти?! Ты расскажешь. Сейчас. Что это за чертово дерьмо? Зачем тебе проклятый?!
Если даже Рэн зла, дело плохо.
- А ты подумай. Посмотри на него, - у меня нет иного выхода, кроме как позволить ей это.
И она смотрит ему в глаза.


Покорный, он не противился прохождению через портал. Смирно прошел путь до Горы и коридоры внутри нее. Я отвела его в сад, и там он, лишившись моей опоры, тут же свалился на землю и провел в таком положении несколько дней.

Гаст явился незамедлительно, в первый же день. Он, как и я, никогда не оставит свой дом без присмотра, когда в нем что-то творится.
Он пытался говорить с парнем, пытался помочь ему.
Тот пялился в одну точку и молчал.
Нормальное состояние для Проклятого, да еще и настолько обессиленного, и потому Гаст оказался удивлен, когда я попросила его удалиться.
Дело в том, что я видела, как в существе довольно быстро истлевает проклятье и разрастается нечто другое. Ярость.

Он никогда не выходил из сада. Под этим серым небом, прорезанным ветвями мертвых деревьев, на этой серой земле он отдыхал. Его Душа умирала и возрождалась бессчетное число раз, его боль пожирала его снова и снова, его силы подводили его, не позволяли даже встать. Но - он отдыхал. Пил свое бессилие, пока оно не иссякло.

Он не общался с остальными, содержащимися здесь. А на подходивших к нему бросался. Нейтрально относился только ко мне, уж не знаю, почему. То ли из-за того, что я привела его сюда, то ли потому что уважала его уединение.
В один из дней я позволила ему полетать.
Хранитель делает на спине проклятого два надреза и способствует отрастанию крыл. Проклятый, одержимый яростью, взмывает в небеса и имеет возможность поживиться всем, что найдет за пределами Черной Горы. При выздоровлении крылья отпадают за ненужностью и Душа может отправиться куда пожелает, свободная. Хотя, о последнем рано еще было говорить...
Когда-то я сама наслаждалась здесь полетами и потому с радостью наблюдала за тем, как летает он. Он возвращался не умиротворенным, как бывает обычно, а еще более яростным. И начинал искать врага внутри Горы. Я плюнула на всё и позволила ему это.
Вообще, я много чего позволяла себе.
Проклятым даруют воспоминания понемногу, отдаляя самые ужасающие. Но я не стала ждать. У меня не было времени ждать. Разом нахлынувшая память должна была убить его, как и любого другого - я даже в тайне желала этого, проникшись жалостью с его страданиям. Но, он выжил. И после этого стал еще злее. Вспомнив свою гибель, проникся жаждой мести. Если бы я выпустила его сейчас - он бы попытался уничтожить всех - и Темных и свою семью. Более того, он начал бы с них. Я не отговаривала его от этих желаний. Просто просила подождать. И он почему-то ждал.

Мы часто сидели вдвоем в саду, подолгу разглядывая серое небо. Он молчал, как всегда, и я не беспокоила его вопросами. Мне казалось, я понимала его. Мне казалось, через него я начинаю понимать всех Высших.
- Кто ты такая?, - спросил он однажды, найдя слова.
- Рания, - просто ответила я, довольно улыбнувшись его разговорчивости.
- И кто ты? Тоже из предателей?
Я усмехнулась.
- Нет, я из другого племени.
- Я тебя не помню. И никого похожего на тебя.
- Твои и мои мало общались.
- Почему?
- Мести жаждали.

Дитя, взращенное в любви и гордости за свою семью, наделенное силой, наделенное красотой. Подающее большие надежды, служащее опорой всеобщему миру. Неповторимая грань великого рода. Обманутый, брошенный в попытке защитить. Напуганный, разбитый, обессиленный. Растерзанный, разорванный на части, уничтоженный. Влачащий невыносимое существование среди боли и жгучих обрывков памяти. В одиночестве. Забытый, оставленный. Забывший, что такое Свет, чистота, любовь. Забывший, как было когда-то. Навсегда забывший. Не верящий в них более. Никто не пришел на помощь. Никто не пришел. И не придет. Это он придет к ним и воздаст. Воздаст каждому из них.

Сухая, пыльная земля трескалась под нашими ладонями, когда мы упирались в нее, разглядывая небо. Слабый, сухой ветер трепал наши волосы и иногда даже мне казалось, что никуда больше не надо идти. При всей его и моей ярости, это место усыпляло нас обоих.
Со временем его лицо посветлело, начали заживать телесные раны. А позже и глаза полыхнули холодными аквамаринами.
В один из таких дней я обняла его за плечи и шепнула на ухо:
- Тебе пора. Твой дом отстроен заново. Возвращайся домой, дитя.

Белый лес. Его дом.
Мы не стали тянуть с возвращением, он - из желания поскорее отомстить, я - из желания воссоединить его с остатками семьи. Как это сделать, я не предполагала.
Сияние ослепило его, он был не готов. Частично обезумев, он сразу же двинулся к храму Гьяллы. В стремительных, грубых движениях сквозила ярость и мне снова на какой-то момент показалось, что я вижу Темного.
- А где все?, - спросил он, резко развернувшись ко мне.
Теперь он обрел свой полноценный, прошлый облик и его движения и интонации никак не вязались с ним. Он и правда был красив, как могут быть красивы только Высшие. Тонкие и изящные черты портила только искажающая их злоба.
- Ты говорила, что здесь живут многие, так где они?
Постепенно я начала улавливать, что это не последствия Проклятья, а его натуральная сущность. Как и у его отца.
- Где те, кому я швырну это в рожи?
Он бросил к моим ногам сапфирную подвеску, принадлежавшую когда-то его матери. Все, что от нее осталось, кроме костного праха.

Как раз в это время по кораблю из уст в уста, аккуратно минуя Жнеца, носился приказ "Убрать из леса всех Высших".
Буря была близка.

Время пришло. На самом деле, оно не пришло и не пришло бы никогда. Но я не могла больше смотреть в это лицо, я не могла больше ждать, не могла больше отсутствовать. Все это грозило погибелью. И уж если мы идем к ней, почему бы не ускориться? Важно было то, что эту Душу я спасла, а мстить - право каждого из нас, абсолютно каждого.

Я видела, как падают на колени боги. Я видела, как спасение оборачивается самой суровой карой. Я видела, что возвращение страшнее Проклятья. Я видела, что боль безгранична. Я видела безумие внутри и вокруг себя. Я видела серебристую луну над лесом и больше не морщилась от болезненно сияющих звезд. Я видела, что мы можем победить. Теперь я видела это.

---

Be still, my son
You're home
Oh when did you become so cold?
The blade will keep on descending
All you need is to feel my love
Search for beauty, find your shore
Try to save them all, bleed no more
You have such oceans within
In the end
I will always love you