Рания приходит тихо.
Или это просто я настолько к ней привыкла.
Мягко, аккуратно. Почти нежно. Как острое лезвие, плавно ласкающее кожу.
Тихий голос в тишине - "Я здесь".
Я здесь - и это неоспоримо, необратимо, с этим невозможно бороться.
Она - разъедающая мозг кислота, рвущий запах - что-то химическое и травяное, горькое.
Иногда запах приходит первым. Он ударяет по ноздрям и от него не скрыться. Только если не дышать - а это ей нравится еще больше. Он пьянит.
Я застываю изваянием, если она приходит в тишине. А когда начинаю двигаться - двигаюсь плавно, вместе с текущей во мне кислотой. Поток течет по пространству - и я упиваюсь им. Мой голос становится более низким, глубоким, тягучим, я даже говорю медленнее. Если же она приходит в шум, драку, опасность (а она приходит) - это подобно ядерному взрыву. "Я здесь" - теперь она больше не говорит, она орет. Она отталкивает, оглушает, поджигает - и меня до кучи. И тогда я замолкаю - слова больше не нужны, а мое тело отныне не подвластно мне. Говорили, что ее видно в эти моменты. Я не знаю, я не видела со стороны. Я только разгребала последствия - разбитые рожи, откушенные куски плоти, скулёж, погром и затихающие попытки возмездия.

Кто угодно может бродить по этому проходному двору - этому куску мяса. Они сменяют друг друга в безумной чехарде, ржут моими устами, пьют моими устами, трогают моими руками... Она является реже. Но в те моменты, когда бегут остальные. Является - и к херам выталкивает засидевшихся. Она властвует безраздельно.
Те, другие, толпы их - они как прыщ на спине - мало волнуют.
А вот ее явлений я до сих пор дичайше боюсь, столь же сильно, как и наслаждаюсь ими. И, наверное, так будет всегда.
С иной стороны - если бы она осталась, я не прожила бы и двух дней - в конце концов меня бы все же ебнули толпой. Тогда бы мы наконец воссоединились. И, наверное, когда-то она не уйдет.