Город был нищ. Город-государство в окружении таких же. Что-то там намутили соседние, что-то намутили свои чиновники - и экономика города обрушилась. И она продолжала рушиться. Молодые активисты заполонили интернет сводками о ситуации - все, что осталось. Просвещать. Того, что город скоро не сможет существовать, никто уже не скрывал. Предприятия давно закрылись, почти исчезли общественные институты, а теперь начали закрываться и последние магазины. Большая часть людей уже свалила в соседние города, остались только те, кто прирос к городу намертво или совсем тупые. Осталась я. Хотя я и не жила в этом городе, почему-то он был важен. В нем что-то назревало, готовили это как раз оставшиеся, выглядящие как самые обычные люди. И это витало в воздухе, чуялось. Я бродила по улицам из конца в конец, будто ждала чего-то, сама не зная чего. Это было лето. Теплое солнце, зелень, улицы почти пустые, тихие. Я изучала маршруты города, вычисляла, по каким можно быстрее добраться из одного место в другое. Зачем-то это было надо.
И в какой-то момент все оставшиеся вышли на улицы. А те, кто уже был на улице - потянулась в одном направлении. А мне - надо было попасть туда первой.
Я перелезала через крыши, перескакивала через заборы, срезала по газонам и земляным плато. Большинство тех, кто тоже шел туда, были почему-то женского пола.
Мы перешли черту города - и черта города перестала существовать.
Они отступали. Почему-то отступали, массово. Кажется, за спиной осталось то, что их убивает. Люди, нагруженные рюкзаками и сумками, шли большой толпой. Они поднялись на высокую и широкую каменную стену и шли прямо по ней. За каменными низкими перилами - пропасть. Им надо было перевалить это место - впереди их уже ждали. Я стояла у перил в самом высоком месте, когда они начали подходить. Их никто не вел. Все они были чудовищно уставшие, некоторые раненые. Кто-то просто валился с ног. Те, кто упали, придавленные своими же рюкзаками, там и оставались. Через них перешагивали те, кто повыносливее.
Их никто не вел и за это взялась я. Я остановила впередиидущих - это были самые подверженные панике, они торопились. Я остановила их и успокоила, объяснив, что тут уже безопасно, погони нет, можно перевести дух. Я подняла упавших и объяснила им, что умирать еще рановато, а спасение близко. Я заставила тех, что посередине поделиться едой, водой и медикаментами с упавшими.
Через какое-то время вокруг меня уже гомонила толпа почитателей, требующая вести их дальше. Без меня они идти отказывались. Меня умоляли, упрашивали, некоторые вцеплялись в руки или повисали на плечах. Почему-то они думали, что я знаю, куда идти.
"Идите вперед. Просто вперед. Я останусь. Прикрою, если будет погоня", - так сказала.
На самом деле я просто не могла уйти.
Вести о городе продолжали приходить через интернет. Ушли не все. Осталась горстка людей, которые решили остаться в опустевшем городе и установить там свои порядки. Некто под именем "Монарх" заполонил все сетевое пространство, включая новостные каналы (к коим теперь заимел доступ) своими сообщениями о том, как прекрасно будет и как ему нужно подчиняться. Меня он забавлял. Чем он там собирался править? Еще более трусливыми придурками, чем он?
У меня был мобильник, и, когда ушли беженцы, я нашла способ как в той же сети сообщить ему все, что я о нем думаю. Ответ не заставил себя ждать - товарищ "Монарх" прибыл сам. И даже со свитой.
Посреди стены, недалеко от самого ее высокого места, стояло несколько столов и лавки. Может, в мирные времена тут отдыхали туристы. Сюда его свита и завалилась, разыскивая меня. Показался и он сам. Оказался совсем молодым парнем, чуть ли не подростком. Ничем не примечательным, но наглым до нельзя. Напомнил ББшку в детстве, но разве что повадками. "И откуда ж ты такой вылез", - подумала я и спокойно вышла из-за угла, где до этого так же спокойно стояла.
Мелкий, судя по всему, был рад меня видеть. Глаза у него сияли, слова так и изрыгались, а ноги не держали на месте. Он все бродил вокруг меня, думая, с какой бы стороны напасть. Я отметила, что он не бросил на меня свою свиту - уже интересно.
Спустя пару минут он понял, что нападать то ли не получится, то ли не интересно, и сказал, что за свои грехи я все равно отвечу.
Мне стало интересно, как.
Подойдя вплотную, это олицетворение власти выказало в сторону меня явно эротического характера действия. Наверно, это должно было меня напугать. Не увидев никакого сопротивления, олицетворение опрокинуло меня на ближайший стол и продолжило поползновения, ожидая, видимо, моего сопротивления, мольб, а может и подзуживающих воплей свиты (судя по коротким взглядам на них). Не дождавшись ни первого, ни, что странно, второго (свита, видимо, просекла раньше), мелкий чуть поубавил пыл. А жаль, мне уже начало нравится. Движения его рук были как минимум интересными.
Впрочем, в зубы он все таки получил. Незамедлительно и сильно. Сначала он ничего не понял, потом разозлился, потом решил что напасть таки стоит. Попытка его нападения оборвалась полетом на пару метров назад и парой-тройкой выбитых зубов. Вроде, там было три.
В доме сидели три женщины. Хороший был дом, богатый, большой, чистенький. Я б в таком жила. Эти три сидели на первом этаже, в центре зала, на диванчиках. Они только-только перебрались в этот дом - точнее, их сюда заселили, как беженок. Тут тоже я похлопотала. Все три не были друг другу ни родственниками, ни подругами, ни даже знакомыми. Познакомились они только недавно и сейчас беседовали, делясь впечатлениями и зализывая раны. Одна была совсем старой, вторая лет пятидесяти, третья - тридцати с чем-то, вроде бы. Я наблюдала за ними с улицы, глядя в окно. А у входной в дом двери в это время паслись трое мужиков. Они заметили женщин еще на распределении, а может и в дороге. Один был, кажется, мужем старой. Второй - то ли братом то ли другом второй, а что связывало третьего с тридцатилетней - не помню. Может, просто ухажер. Бабы им дверь не открывали, хотя те долбились и звонили в звонок уже полчаса.
Второй пошел за стремянкой, третий все мучил звонок, старый рассуждал вслух, а что же делать. Почему женщины не открывают - мне тоже было не понятно. Все три выглядели больно пришибленными.
- Мне надо в тот дом!, - послушалось откуда-то с улицы.
"Ах, тебе нааадо...", - подумала я. Голос я узнала сразу.
- Чего это?, - спросил у подошедшего старый.
- Я знаю, она там!
Мелкий почти орал. Меня, схоронившуюся в темных кустах, никто не видел.
- Кто?
- Я знаю, она там, я ее чую!!!
"Ах, чуууешь...", - подумала я. А хорошее ведь чутье. Только локацией немного промахнулся. Но близко, близко.
Не долго думая, я просто телепортнулась внутрь дома. Все равно планировала баб проведать.
Бабы не удивились, увидев меня. Они меня помнили и, наверно, уже ничему не удивлялись.
- Зайки, чего мужчинам не открываем?, - ласково поинтересовалась я, когда мне уже предложили кресло, чай и пирог. От чая и пирога не отказалась, только от кресла.
- Ой..., - вздохнула старая, - Да не хочу я его видеть, дурака старого...
- Мы почти умерли, я все еще не понимаю кто я есть. Дай оклематься. Тут так хорош в кои то веки, - подхватила вторая.
Третья промолчала, злобно скрипнув зубами.
Да, кажется, у этих троих прошлые обиды, или что там у них, черт знает, после встряски полезли наружу.
- А четвертый кто?, - спросила вторая, почти подпрыгнув, когда услышала за дверью новый голос.
- А это ко мне, - ответила я, отхлебнув чая. Чай был слишком сладкий.
- Ну так открой, что уж..., - оживилась третья, - Раз уж к тебе...
- А вы?, - закономерно спросила я ее.
- А мы потерпим, ну раз к тебе уж..., - стояла на своим третья.
Открыть я не успела, хоть и собиралась. Только потянулась к ручке - дверь вылетела, только успела отскочить. Во главе оккупантов красовался мелкий.
Старый сразу же побежал к своей, обниматься. Второй скромненько обходил диван, опасливо подбираясь к своей и осторожно здороваясь. Третий со своей бабой почему-то сразу уединились в другой комнате.
Мелкий гордо расхаживал по залу, отпуская комментарии и поглядывая на меня. Вскоре под его колкими замечаниями заткнулись все. Улыбка от уха до уха играла на довольных щах, как у собаки, которая наконец то нашла хозяина.
- Зубы-то хоть вставил, придурок?, - не могла не спросить я.
Мелкий ощерился еще сильнее, сияя полным набором зубов и разжал ладонь - на ней красовались три крупных белых зуба.
- Новые отрастил, - гордо выдал он.