Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
Маги, воины и звери.
Их держали здесь уже довольно долго. Довольно долго - значит на беду пленителей. Значит покорность уже начала переходить в ярость.
Сначала они играли с этими полоумными. Позволяли им измываться.
Ее раздели, поместили в камеру, приковали длинными цепями. Время от времени сверху открывался люк и на холодные камни лила ледяная вода. Она стояла, пока вода не доходила до шеи. Потом ложилась на нее и держалась на поверхности, натягивая цепи, держа на себе их тяжесть, почти касаясь лицом бетонного потолка. Иногда они пускали воду и тут же перекрывали ее, та успевала дойти лишь до икр. Тогда она снова садилась на пол, снова обхватывала колени руками. И ждала. Они пытались сломить ее ужасом, холодом, голодом, изнурить... Однажды они запустили в камеру дикого волка. Черная тварь учуяла добычу, ходила кругами, принюхивалась, прицеливалась, готовилась напасть. Добыча перегрызла волку горло.
Иногда верхний сегмент одной из стен отодвигали и она видела его камеру. Он стоял у решетки, прямо за которой стена обрывалась в ее камеру, прикованный, чтобы не отводил взгляд и истекающий кровью от регулярных побоев. Скорее всего, многие кости были сломаны. Однажды ему в бок показательно всадили нож. Он не поморщился. В эти моменты они просто смотрели друг другу в глаза, разделенные решеткой и высотой.
Что еще придумают, твари? Когда-то их арсенал пыток должен был закончиться. Они пошли бы по второму кругу, и, в осознании собственной никчемности, допустили бы роковую ошибку.
Но они придумали кое-что новое.
Сильга стояла у зеркала, осматривая свое обнаженное тело. Истощенный, посеревший скелет. На осунувшемся лице горели огромные зеленые глаза. Глаза были единственным, что осталось от нее.
- Сволочи... Умные. Знают, куда бить. Нас выращивали как зверей, как хищников. Скажи мне, похоже на то, что я способна раскидать свору этих поганых шакалов?
Она цедила сквозь зубы. Говорить было сложно. Губы покрылись болезненной коркой.
Он стоял рядом. Эти двое не стеснялись друг друга. Они уже давно вообще ничего не стеснялись.
- Тебе надо есть.
В один из дней их просто забрали из камер, когда оба уже были без сознания. Очнулись они, сидя за столом в уютной комнате. Одетые в удобную одежду. На столе возвышались кувшины с водой, вином и блюда с едой. Издевательски поблескивали свечи. Мучителей рядом не было.
Прошла минута молчания, полного презрения, после чего он смахнул рукой на пол содержимое стола. Новый виток пыток. Иллюзия конца. Иллюзия милосердия.
Потом их переселили в покои, оборудованные дорогой мебелью, выдали больше одежды и каждый день приносили еду. Никаких цепей, никакого надзора. Удобное вроде бы время для ответного броска, но еду носили молчаливые слуги, на выходе из покоев стояла стража, а сил не было.
Первым решением было напасть моментально. Кто кого отговорил - уже оба не помнили. Но об изменении решения не жалели.
Снова ждали.
Прошла неделя или около того. Она почти не притрагивалась к еде. Она затаила демонов глубоко внутри, не ища ни поддержки ни мести. Она все еще ждала следующего этапа. Он же настаивал, что нужно использовать возможность по полной.
- Есть? Конечно. А может быть, для нас откроют тренировочную комнату?
Ей хотелось кричать от ярости. Орать, крушить стены, вырывать сердца из грудей этих уродов... Собственное отражение удручало сильнее ощущения слабости.
От былой мощи остался скелет.
- Я выведу нас отсюда. Если накопить сил, я отражу их атаки. Но мне будет нужна твоя помощь.
Он всегда был чудовищно спокоен в обращении с ней. Железная выдержка, самоконтроль - десятилетия медитаций, тренировок и работы в военном командовании. Чего еще ожидать от охотника на магов - даже в подобной ситуации для него главным был порядок.
- Ты был прав. Убивать. Убивать этих сволочей. Зря винил себя.
Она была бойцом другого рода. Этот род черпал силу в боевом безумии, накале ярости, который не оставил ее и сейчас. Разве что вылиться ему было некуда. Да и атрофия мышц не способствовала.
- Сильга...
- Я уже насиделась в клетках. Это образ моего существования - сидеть в клетках, - она сплюнула на пол, - Катар создавали не для этого.
- Катар?
- Нас с рождения натаскивают на живую плоть. Учат ненавидеть ее, уничтожать ее. Нас вытачивают, словно изваяния. Делают нас идеальными, делают нас бессмертными, но не для сидения в чертовых клетках, не для этого! Я бесполезна теперь.
- Ты научилась человеческому ведению боя за время...
- К дьяволу твою защиту и сраные реверансы!...
- Может, попробуем?
Он шагнул в кровати, с треском вырвал деревянный столб, поддерживающий каркас балдахина, словно то была тонкая ветка дерева, замахнулся и саданул им по дверному проему. Столб выдержал. Тогда он вырвал еще один и кинул его Сильге.
- Серьезно? Этим?, - первая за это время усмешка окрасила ее лицо. Она повертела деревянное подобие "меча" в руке, - Ни баланса, нихрена.
Вместо ответа он встал в защитную стойку со своим "мечом" наперевес, легко держа тяжелый кусок древесины в одной руке.
Она же обхватила свой двумя руками, как привыкла держать двуручник...
Несмотря на истощение, внутренний огонь все же разгорелся в ней. Она нападала стремительно, мощно, хотя иногда позорно промахивалась. Все же слабость рук давала о себе знать. Но она этого уже не замечала. Не помнила. Ни слабости, ни промахов, ни того, кто перед ней...
Такова была особенность боевого ража этого рода - он сжигал сознание дотла. Оставляя только зверя, обученного обращаться с оружием. Терзающего и разрывающего даже куском древесины. В какой-то момент он понял, что уже не контролирует ход боя, а лишь обороняется, причем, она оттесняла его к стене, зажимая в ловушку. Ее осунувшееся лицо исказила ярость, каковую он еще не видел. Ее глаза теперь по-настоящему пылали. Ее тело было подобно снаряду, презирающему преграды. Оно вспомнило движения, даже фантом былой мощи словно соединился с этим обтянутым кожей скелетом. Тренировочный поединок переходил в намеренное уничтожение.
Его спасло то, что он никогда прежде не сражался с Катар и даже не видел их. Не считая ее. Он даже не видел еще своими глазами, как сражалась она. Именно это незнание зародило в нем суицидальную мысль произвести обманный маневр с обезоруживанием и захватом. А дальше его спас только ее истощившийся резерв сил и замедленная по сравнению с обычным состоянием реакция. Оказавшись спиной к нему, крепко прижатая рукой за шею, она просто обмякла, а потом сползла на пол.
Примерно через полчаса она пришла в себя. Был это обессиленный обморок, или отключение организма после битвы, о возможности которого она рассказывала когда-то - или же - и то и другое сразу?
Она резко села, схватилась за голову, потом начала в ужасе озираться, словно ища известного только ей врага.
- Ты как?
Ответом был абсолютно одуревший, полный настороженности взгляд. После ожесточенных боев Катар теряли не только сознание. А еще и память.
Для истощенного существа, истратившего остатки сил на бой, она вела себя сейчас довольно активно. Слишком активно.
- Ты в порядке?, - он обнял ее за плечи.
- Что произошло?
Теперь была его очередь насторожиться.
- Поединок, Сильга, - он кивнул на брошенный на пол столб.
- Поединок?, - она все так же озиралась. Она знала - если она только что была в отключке, значит был бой. Значит враг рядом. Начало и ход боя стирались из памяти намертво.
- Ты... не помнишь?
- Мы берем на себя больше, чем можем выдержать. Точнее, выдержать-то можем... Короче, уже после наступает предел.
Она привела себя в порядок, услышала пересказ произошедшего, согласилась поесть и пустилась в объяснения.
- Знаешь, что делает зверь? Он может истратить последние силы на охоту. Умереть, но прокормить потомство. Либо умереть, защищая. На этом его предназначение оканчивается. Мы - звери. Не обманывайся обликом - мы действительно ближе к животным. Это заложено природой, плюс нас так воспитывают. Потом посылают простив армий. Одного против армии. Не ухмыляйся. Ты не знаешь о нас, мы не выходили из-под земли. И твое счастье, что не знаешь.
- Я думал, это что-то вроде секты или... ордена.
- Нет, это в крови.
- А потери памяти?
- Плата. Такое уже было со мной ни раз.
- И многое забываешь?
- Нас отсеивают еще детьми. Выпускают в дикую местность, по одному, но под присмотром. Кто-то не проходит в воинское сообщество, не справляется с врагом. Чтобы дальше вести нормальную жизнь, не обязательно помнить собственное исступление. Оно... осложняет. Поэтому перед первым боем всем дают отвар, который выбивает из памяти последующее. Те, кто обречен на мирную жизнь, просто забывают неудавшееся посвящение и больше никогда не берут в руки оружие. Но все мы становимся... деформированными и после каждой схватки теряем воспоминания. Только вот они этого никогда не узнают.
- Выходит, ты не помнишь, как убиваешь?
- Иногда помню. Когда убийство не требует выложиться на полную. А теперь я даже этого не смогу... Их слишком много.
Она обхватила колени руками и опустила голову.
- Ты можешь биться по-другому, я видел. Ты же служила в Фироне.
- Не могу. Черт тебя подери, и не хочу, - она подняла взгляд, - Сейчас наша единственная надежда, помимо твоих талантов - мое исступление. Согласись.
В какой-то момент - после этого разговора, скорее всего, конечно же подслушанного, - пленители решились на новый виток. Теперь уже зная, с кем имеют дело. Катар? Нечто новое. Впрочем, она разболтала достаточно.
Она открыла глаза и увидела закопченный потолок. Откуда-то разило жаром. Руки и ноги не слушались. Цепи, конечно же. Зато она помнила, что произошло.
Они ворвались в покои, заполнили все каким-то туманом и она отключилась. Вот так вот трусливо они приволокли ее сюда и приковали к этому столу. Разделочному, видимо.
- Что, очнулась, деточка?, - довольная рожа того самого ублюдка, что выловил их еще в городе, склонилась над ней.
Повертев головой, скованной железным ошейником, она увидела охрану.
- Молчишь? Ну молчи... Катар. Ты все же больше интересный образец для изучения, чем пленница. Так я и думал. Не переживай, твоему рыцарю уже сообщили о твоей смерти, - он повертел изогнутым ножом для вскрытия перед ее лицом.
- Он сотрет вас в порошок, - ответила она, выплюнув сгусток крови.
Маг скептично приподнял брови.
- Выпотрошит ваши грязные туши, - уверенно добавила она и замолкла. Больше из ее уст не упало ни звука, пока мучитель осматривал тело и пробовал на нем свои препараты, прежде чем перейти к изучению внутреннего строения.
Он очнулся там же, где и упал. В покоях. Ее рядом не было. Спустя какое-то время пришли высшие маги и сказали, что она мертва. Насмехаясь и пророча скорую смерть и ему. Старые знакомые, отыгрывавшиеся за былое. Только вот, ослепленные чувством неуязвимости, не озаботились о защите. Да даже если бы и озаботились...
Он поверил им. На свою беду они были убедительны. Стирая кровь с ножен превосходного меча, забранного у мертвеца, он с наслаждением вспоминал, как вскипала их кровь и потоком вырывалась из вен. В момент, когда нечего терять, охотник на магов обрел всю свою силу, что таилась под тоннами вины, самобичевания и клятв о том,что больше никогда...
Сквозь бормотание ублюдка и скрип пера по пергаменту, она услышала суматоху в наружных помещениях. И лишь довольно прикрыла веки. Так она и знала. Так она и говорила.
На пять биений сердца комната очистилась и от мага, поспешившего разобраться в происходящем, и от охранников, последовавших за ним. Осталась Катар. Без присмотра, но надежно прикованная цепями и перевязанная ремнями. Надежно. Разумеется.
Она резко дернулась всем телом, головой и обеими руками вперед. Под дичайшим натяжением стальные оковы опали, словно сухая трава.
Она в спешном порядке обшаривала шкафы и полки в поисках хоть какого-нибудь стоящего оружие. Ранее она нашла простую белую мантию и одела ее. Сраные маги. Одни ножи, которыми только в зубах ковырять... В это время в комнату влетел молодой парень в рясе мага, видимо, ученик. Запнувшись на ходу, он выпучил глаза и выставил перед собой руки, в попытке защититься.
- Не бойся, не обижу, - прошипела Сильга, хватая его за волосы и вытаскивая в коридор.
Вокруг полыхал огонь. Пытаясь поджечь беглеца, маги поджигали свой же замок. Разряды, треск и вопли слышались откуда-то сверху. Сильга остановилась, пытаясь сориентироваться. Эпицентр битвы приближался. Не веря в интуицию, она все же отметила, что он знает, куда идет.
Ученик, вися словно мешок в ее железной хватке, одурело озирался по сторонам, ища поддержки. И было от кого ждать - маги и их охрана были повсюду. Замерев, окружив себя защитными барьерами, они не решались нападать на Катар. "Умные" - снова отметила она про себя.
Волоча заложника за собой, она продвигалась навстречу звукам битвы.
Коридор вперед и лестница наверх справа. С которой скатилась сначала голова пленителя, потом его окровавленное тело. Лязг стали, пробивающей доспех - и тишина. Тяжелые шаги.
- Отпусти его, Сильга, или сверни ему уже шею.
- Не могу. Как только убью - на меня сразу нападут.
- Понял.
Взяв разгон с середины лестницы, он тараном налетел на ученика, отрывая ему скальп, который остался в руках Сильги, пронося мертвого уже ученика мимо нее и, прикрываясь им как щитом, он оказался лицом к лицу с толпой врагов, так и следовавшей за ней по пятам и постоянно пополнявшейся. Давая ей время метнуться к лестнице и подобрать себе оружие.
Стены содрогались от грохота выпускаемых заклинаний, который теперь обрушились на невосприимчивого к магии охотника.
А сзади уже подходила смерть во плоти - живой скелет в белом похоронном балахоне, заляпанном кровью и сажей, в руке которого покачивался такой привычный двуручник.
Их держали здесь уже довольно долго. Довольно долго - значит на беду пленителей. Значит покорность уже начала переходить в ярость.
Сначала они играли с этими полоумными. Позволяли им измываться.
Ее раздели, поместили в камеру, приковали длинными цепями. Время от времени сверху открывался люк и на холодные камни лила ледяная вода. Она стояла, пока вода не доходила до шеи. Потом ложилась на нее и держалась на поверхности, натягивая цепи, держа на себе их тяжесть, почти касаясь лицом бетонного потолка. Иногда они пускали воду и тут же перекрывали ее, та успевала дойти лишь до икр. Тогда она снова садилась на пол, снова обхватывала колени руками. И ждала. Они пытались сломить ее ужасом, холодом, голодом, изнурить... Однажды они запустили в камеру дикого волка. Черная тварь учуяла добычу, ходила кругами, принюхивалась, прицеливалась, готовилась напасть. Добыча перегрызла волку горло.
Иногда верхний сегмент одной из стен отодвигали и она видела его камеру. Он стоял у решетки, прямо за которой стена обрывалась в ее камеру, прикованный, чтобы не отводил взгляд и истекающий кровью от регулярных побоев. Скорее всего, многие кости были сломаны. Однажды ему в бок показательно всадили нож. Он не поморщился. В эти моменты они просто смотрели друг другу в глаза, разделенные решеткой и высотой.
Что еще придумают, твари? Когда-то их арсенал пыток должен был закончиться. Они пошли бы по второму кругу, и, в осознании собственной никчемности, допустили бы роковую ошибку.
Но они придумали кое-что новое.
Сильга стояла у зеркала, осматривая свое обнаженное тело. Истощенный, посеревший скелет. На осунувшемся лице горели огромные зеленые глаза. Глаза были единственным, что осталось от нее.
- Сволочи... Умные. Знают, куда бить. Нас выращивали как зверей, как хищников. Скажи мне, похоже на то, что я способна раскидать свору этих поганых шакалов?
Она цедила сквозь зубы. Говорить было сложно. Губы покрылись болезненной коркой.
Он стоял рядом. Эти двое не стеснялись друг друга. Они уже давно вообще ничего не стеснялись.
- Тебе надо есть.
В один из дней их просто забрали из камер, когда оба уже были без сознания. Очнулись они, сидя за столом в уютной комнате. Одетые в удобную одежду. На столе возвышались кувшины с водой, вином и блюда с едой. Издевательски поблескивали свечи. Мучителей рядом не было.
Прошла минута молчания, полного презрения, после чего он смахнул рукой на пол содержимое стола. Новый виток пыток. Иллюзия конца. Иллюзия милосердия.
Потом их переселили в покои, оборудованные дорогой мебелью, выдали больше одежды и каждый день приносили еду. Никаких цепей, никакого надзора. Удобное вроде бы время для ответного броска, но еду носили молчаливые слуги, на выходе из покоев стояла стража, а сил не было.
Первым решением было напасть моментально. Кто кого отговорил - уже оба не помнили. Но об изменении решения не жалели.
Снова ждали.
Прошла неделя или около того. Она почти не притрагивалась к еде. Она затаила демонов глубоко внутри, не ища ни поддержки ни мести. Она все еще ждала следующего этапа. Он же настаивал, что нужно использовать возможность по полной.
- Есть? Конечно. А может быть, для нас откроют тренировочную комнату?
Ей хотелось кричать от ярости. Орать, крушить стены, вырывать сердца из грудей этих уродов... Собственное отражение удручало сильнее ощущения слабости.
От былой мощи остался скелет.
- Я выведу нас отсюда. Если накопить сил, я отражу их атаки. Но мне будет нужна твоя помощь.
Он всегда был чудовищно спокоен в обращении с ней. Железная выдержка, самоконтроль - десятилетия медитаций, тренировок и работы в военном командовании. Чего еще ожидать от охотника на магов - даже в подобной ситуации для него главным был порядок.
- Ты был прав. Убивать. Убивать этих сволочей. Зря винил себя.
Она была бойцом другого рода. Этот род черпал силу в боевом безумии, накале ярости, который не оставил ее и сейчас. Разве что вылиться ему было некуда. Да и атрофия мышц не способствовала.
- Сильга...
- Я уже насиделась в клетках. Это образ моего существования - сидеть в клетках, - она сплюнула на пол, - Катар создавали не для этого.
- Катар?
- Нас с рождения натаскивают на живую плоть. Учат ненавидеть ее, уничтожать ее. Нас вытачивают, словно изваяния. Делают нас идеальными, делают нас бессмертными, но не для сидения в чертовых клетках, не для этого! Я бесполезна теперь.
- Ты научилась человеческому ведению боя за время...
- К дьяволу твою защиту и сраные реверансы!...
- Может, попробуем?
Он шагнул в кровати, с треском вырвал деревянный столб, поддерживающий каркас балдахина, словно то была тонкая ветка дерева, замахнулся и саданул им по дверному проему. Столб выдержал. Тогда он вырвал еще один и кинул его Сильге.
- Серьезно? Этим?, - первая за это время усмешка окрасила ее лицо. Она повертела деревянное подобие "меча" в руке, - Ни баланса, нихрена.
Вместо ответа он встал в защитную стойку со своим "мечом" наперевес, легко держа тяжелый кусок древесины в одной руке.
Она же обхватила свой двумя руками, как привыкла держать двуручник...
Несмотря на истощение, внутренний огонь все же разгорелся в ней. Она нападала стремительно, мощно, хотя иногда позорно промахивалась. Все же слабость рук давала о себе знать. Но она этого уже не замечала. Не помнила. Ни слабости, ни промахов, ни того, кто перед ней...
Такова была особенность боевого ража этого рода - он сжигал сознание дотла. Оставляя только зверя, обученного обращаться с оружием. Терзающего и разрывающего даже куском древесины. В какой-то момент он понял, что уже не контролирует ход боя, а лишь обороняется, причем, она оттесняла его к стене, зажимая в ловушку. Ее осунувшееся лицо исказила ярость, каковую он еще не видел. Ее глаза теперь по-настоящему пылали. Ее тело было подобно снаряду, презирающему преграды. Оно вспомнило движения, даже фантом былой мощи словно соединился с этим обтянутым кожей скелетом. Тренировочный поединок переходил в намеренное уничтожение.
Его спасло то, что он никогда прежде не сражался с Катар и даже не видел их. Не считая ее. Он даже не видел еще своими глазами, как сражалась она. Именно это незнание зародило в нем суицидальную мысль произвести обманный маневр с обезоруживанием и захватом. А дальше его спас только ее истощившийся резерв сил и замедленная по сравнению с обычным состоянием реакция. Оказавшись спиной к нему, крепко прижатая рукой за шею, она просто обмякла, а потом сползла на пол.
Примерно через полчаса она пришла в себя. Был это обессиленный обморок, или отключение организма после битвы, о возможности которого она рассказывала когда-то - или же - и то и другое сразу?
Она резко села, схватилась за голову, потом начала в ужасе озираться, словно ища известного только ей врага.
- Ты как?
Ответом был абсолютно одуревший, полный настороженности взгляд. После ожесточенных боев Катар теряли не только сознание. А еще и память.
Для истощенного существа, истратившего остатки сил на бой, она вела себя сейчас довольно активно. Слишком активно.
- Ты в порядке?, - он обнял ее за плечи.
- Что произошло?
Теперь была его очередь насторожиться.
- Поединок, Сильга, - он кивнул на брошенный на пол столб.
- Поединок?, - она все так же озиралась. Она знала - если она только что была в отключке, значит был бой. Значит враг рядом. Начало и ход боя стирались из памяти намертво.
- Ты... не помнишь?
- Мы берем на себя больше, чем можем выдержать. Точнее, выдержать-то можем... Короче, уже после наступает предел.
Она привела себя в порядок, услышала пересказ произошедшего, согласилась поесть и пустилась в объяснения.
- Знаешь, что делает зверь? Он может истратить последние силы на охоту. Умереть, но прокормить потомство. Либо умереть, защищая. На этом его предназначение оканчивается. Мы - звери. Не обманывайся обликом - мы действительно ближе к животным. Это заложено природой, плюс нас так воспитывают. Потом посылают простив армий. Одного против армии. Не ухмыляйся. Ты не знаешь о нас, мы не выходили из-под земли. И твое счастье, что не знаешь.
- Я думал, это что-то вроде секты или... ордена.
- Нет, это в крови.
- А потери памяти?
- Плата. Такое уже было со мной ни раз.
- И многое забываешь?
- Нас отсеивают еще детьми. Выпускают в дикую местность, по одному, но под присмотром. Кто-то не проходит в воинское сообщество, не справляется с врагом. Чтобы дальше вести нормальную жизнь, не обязательно помнить собственное исступление. Оно... осложняет. Поэтому перед первым боем всем дают отвар, который выбивает из памяти последующее. Те, кто обречен на мирную жизнь, просто забывают неудавшееся посвящение и больше никогда не берут в руки оружие. Но все мы становимся... деформированными и после каждой схватки теряем воспоминания. Только вот они этого никогда не узнают.
- Выходит, ты не помнишь, как убиваешь?
- Иногда помню. Когда убийство не требует выложиться на полную. А теперь я даже этого не смогу... Их слишком много.
Она обхватила колени руками и опустила голову.
- Ты можешь биться по-другому, я видел. Ты же служила в Фироне.
- Не могу. Черт тебя подери, и не хочу, - она подняла взгляд, - Сейчас наша единственная надежда, помимо твоих талантов - мое исступление. Согласись.
В какой-то момент - после этого разговора, скорее всего, конечно же подслушанного, - пленители решились на новый виток. Теперь уже зная, с кем имеют дело. Катар? Нечто новое. Впрочем, она разболтала достаточно.
Она открыла глаза и увидела закопченный потолок. Откуда-то разило жаром. Руки и ноги не слушались. Цепи, конечно же. Зато она помнила, что произошло.
Они ворвались в покои, заполнили все каким-то туманом и она отключилась. Вот так вот трусливо они приволокли ее сюда и приковали к этому столу. Разделочному, видимо.
- Что, очнулась, деточка?, - довольная рожа того самого ублюдка, что выловил их еще в городе, склонилась над ней.
Повертев головой, скованной железным ошейником, она увидела охрану.
- Молчишь? Ну молчи... Катар. Ты все же больше интересный образец для изучения, чем пленница. Так я и думал. Не переживай, твоему рыцарю уже сообщили о твоей смерти, - он повертел изогнутым ножом для вскрытия перед ее лицом.
- Он сотрет вас в порошок, - ответила она, выплюнув сгусток крови.
Маг скептично приподнял брови.
- Выпотрошит ваши грязные туши, - уверенно добавила она и замолкла. Больше из ее уст не упало ни звука, пока мучитель осматривал тело и пробовал на нем свои препараты, прежде чем перейти к изучению внутреннего строения.
Он очнулся там же, где и упал. В покоях. Ее рядом не было. Спустя какое-то время пришли высшие маги и сказали, что она мертва. Насмехаясь и пророча скорую смерть и ему. Старые знакомые, отыгрывавшиеся за былое. Только вот, ослепленные чувством неуязвимости, не озаботились о защите. Да даже если бы и озаботились...
Он поверил им. На свою беду они были убедительны. Стирая кровь с ножен превосходного меча, забранного у мертвеца, он с наслаждением вспоминал, как вскипала их кровь и потоком вырывалась из вен. В момент, когда нечего терять, охотник на магов обрел всю свою силу, что таилась под тоннами вины, самобичевания и клятв о том,что больше никогда...
Сквозь бормотание ублюдка и скрип пера по пергаменту, она услышала суматоху в наружных помещениях. И лишь довольно прикрыла веки. Так она и знала. Так она и говорила.
На пять биений сердца комната очистилась и от мага, поспешившего разобраться в происходящем, и от охранников, последовавших за ним. Осталась Катар. Без присмотра, но надежно прикованная цепями и перевязанная ремнями. Надежно. Разумеется.
Она резко дернулась всем телом, головой и обеими руками вперед. Под дичайшим натяжением стальные оковы опали, словно сухая трава.
Она в спешном порядке обшаривала шкафы и полки в поисках хоть какого-нибудь стоящего оружие. Ранее она нашла простую белую мантию и одела ее. Сраные маги. Одни ножи, которыми только в зубах ковырять... В это время в комнату влетел молодой парень в рясе мага, видимо, ученик. Запнувшись на ходу, он выпучил глаза и выставил перед собой руки, в попытке защититься.
- Не бойся, не обижу, - прошипела Сильга, хватая его за волосы и вытаскивая в коридор.
Вокруг полыхал огонь. Пытаясь поджечь беглеца, маги поджигали свой же замок. Разряды, треск и вопли слышались откуда-то сверху. Сильга остановилась, пытаясь сориентироваться. Эпицентр битвы приближался. Не веря в интуицию, она все же отметила, что он знает, куда идет.
Ученик, вися словно мешок в ее железной хватке, одурело озирался по сторонам, ища поддержки. И было от кого ждать - маги и их охрана были повсюду. Замерев, окружив себя защитными барьерами, они не решались нападать на Катар. "Умные" - снова отметила она про себя.
Волоча заложника за собой, она продвигалась навстречу звукам битвы.
Коридор вперед и лестница наверх справа. С которой скатилась сначала голова пленителя, потом его окровавленное тело. Лязг стали, пробивающей доспех - и тишина. Тяжелые шаги.
- Отпусти его, Сильга, или сверни ему уже шею.
- Не могу. Как только убью - на меня сразу нападут.
- Понял.
Взяв разгон с середины лестницы, он тараном налетел на ученика, отрывая ему скальп, который остался в руках Сильги, пронося мертвого уже ученика мимо нее и, прикрываясь им как щитом, он оказался лицом к лицу с толпой врагов, так и следовавшей за ней по пятам и постоянно пополнявшейся. Давая ей время метнуться к лестнице и подобрать себе оружие.
Стены содрогались от грохота выпускаемых заклинаний, который теперь обрушились на невосприимчивого к магии охотника.
А сзади уже подходила смерть во плоти - живой скелет в белом похоронном балахоне, заляпанном кровью и сажей, в руке которого покачивался такой привычный двуручник.