Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
Холод не приходит один. Он поднимается из недр и вспыхивает в небе.
Холод, которого все давно ждали. Холод, который согревает.
Каждый год повторяется одно и то же.
Вино превращается в воду, а вода в вино.
Пылающие свечи превращаются в костры. Музыка, орущая нам в уши, не затихает в тишине.
Дым идет в ночное небо и делает его из темно-синего черным.
Время магии. Время смерти.
Мы вспоминаем их, мы повторяем одни и те же заклинания. И это не обсуждается.
Он придет - это ясно без слов.
Наша пустота вытесняет Истинность. А наша Истинность сшибает с ног.
Раз за разом - "А где же ты?".
Раз за разом - "Приди, теперь твое время".
Раз за разом - "Я зову. Я отдаюсь".
В тишине трескается стекло и тонкие струйки стекают по рукам, на пол осыпается сияющий порошок. Тишина требует, чтобы ее разорвали. Никакого плана, никакого сценария, только импровизация, части которой уже вспыхивают в голове.
"Мы пойдем на поле и будем жечь костры. Все вы пойдете с нами".
Вина всегда больше, чем выпивается. Мы пьянеем гораздо раньше, да так, что страшно. Мы пьянеем мгновенно, стоит только вдохнуть дым, сплетенный с холодным воздухом. Мы пьянеем, и, неровными шагами пускаемся в танец.
"А теперь послушайте историю о том, как все было на самом деле".
Все рассаживаются вокруг костра и затаивают дыхание. Это история, от которой можно плакать, но никто не плачет. Все смотрят прямо в огонь и он сушит их слезы.
"Если ты позовешь, он придет. Сегодня они все приходят".
Кто-то застывает раньше других. Вглядываясь в пламя, забывает себя и всех, глаза его стекленеют и обращаются в сияющие камни. Тянет руки к огню, шепчет, подавляя ком в горле и - уже не боится.
Сухая трава колет спину - другой лежит, растянувшись на земле и наблюдает, как черный дым струится в небо причудливыми фигурами. У земли холоднее - здесь ветер овевает лицо, здесь лучше слышны песни - они стучат по костям неповторимым гулом. Словно из-под земли.
Кто-то не может выпутаться из танца, намертво заблудившись в нем, всё кружа и кружа вокруг костра, всё сужая круги...
А кто-то, ни разу так и не сдвинувшись с места, не останавливает повествование ни нам миг, вплетая его в песню, шутя опасно и надменно, рассказывает в лицах и всем кажется, что лица его меняются.
Дым полностью заполняет легкие, голову жжет холод, ноги ступают по углям, тело невесомо - его нет. Вино льет по коже вверх, взлетая в небо, расцветая там вместе с ярчайшими искрами.
Ночь вступает в права, тени окружают, они все ближе...
Убегающие в двери Полнолуния убегают туда надолго, бережно неся с собой огни, исчерченную надписями бумагу и пучки сухих трав.
Только вот рассказчика больше нет на месте - он то ли растворился в ночном небе, то ли вовсе не пришел.
Двери откроются и без него - но как же так?
А дело все в том, что рассказчику больше не нужны рассказы - как не нужны были слушатели.
А то, что нужно, оно вот - так же плывет по зеленым волнам, рядом. И является не раз в год, а круглосуточно. Рассказчик тихо скалится, не роняя ни слова. Костры горят впустую.
Холод, которого все давно ждали. Холод, который согревает.
Каждый год повторяется одно и то же.
Вино превращается в воду, а вода в вино.
Пылающие свечи превращаются в костры. Музыка, орущая нам в уши, не затихает в тишине.
Дым идет в ночное небо и делает его из темно-синего черным.
Время магии. Время смерти.
Мы вспоминаем их, мы повторяем одни и те же заклинания. И это не обсуждается.
Он придет - это ясно без слов.
Наша пустота вытесняет Истинность. А наша Истинность сшибает с ног.
Раз за разом - "А где же ты?".
Раз за разом - "Приди, теперь твое время".
Раз за разом - "Я зову. Я отдаюсь".
В тишине трескается стекло и тонкие струйки стекают по рукам, на пол осыпается сияющий порошок. Тишина требует, чтобы ее разорвали. Никакого плана, никакого сценария, только импровизация, части которой уже вспыхивают в голове.
"Мы пойдем на поле и будем жечь костры. Все вы пойдете с нами".
Вина всегда больше, чем выпивается. Мы пьянеем гораздо раньше, да так, что страшно. Мы пьянеем мгновенно, стоит только вдохнуть дым, сплетенный с холодным воздухом. Мы пьянеем, и, неровными шагами пускаемся в танец.
"А теперь послушайте историю о том, как все было на самом деле".
Все рассаживаются вокруг костра и затаивают дыхание. Это история, от которой можно плакать, но никто не плачет. Все смотрят прямо в огонь и он сушит их слезы.
"Если ты позовешь, он придет. Сегодня они все приходят".
Кто-то застывает раньше других. Вглядываясь в пламя, забывает себя и всех, глаза его стекленеют и обращаются в сияющие камни. Тянет руки к огню, шепчет, подавляя ком в горле и - уже не боится.
Сухая трава колет спину - другой лежит, растянувшись на земле и наблюдает, как черный дым струится в небо причудливыми фигурами. У земли холоднее - здесь ветер овевает лицо, здесь лучше слышны песни - они стучат по костям неповторимым гулом. Словно из-под земли.
Кто-то не может выпутаться из танца, намертво заблудившись в нем, всё кружа и кружа вокруг костра, всё сужая круги...
А кто-то, ни разу так и не сдвинувшись с места, не останавливает повествование ни нам миг, вплетая его в песню, шутя опасно и надменно, рассказывает в лицах и всем кажется, что лица его меняются.
Дым полностью заполняет легкие, голову жжет холод, ноги ступают по углям, тело невесомо - его нет. Вино льет по коже вверх, взлетая в небо, расцветая там вместе с ярчайшими искрами.
Ночь вступает в права, тени окружают, они все ближе...
Убегающие в двери Полнолуния убегают туда надолго, бережно неся с собой огни, исчерченную надписями бумагу и пучки сухих трав.
Только вот рассказчика больше нет на месте - он то ли растворился в ночном небе, то ли вовсе не пришел.
Двери откроются и без него - но как же так?
А дело все в том, что рассказчику больше не нужны рассказы - как не нужны были слушатели.
А то, что нужно, оно вот - так же плывет по зеленым волнам, рядом. И является не раз в год, а круглосуточно. Рассказчик тихо скалится, не роняя ни слова. Костры горят впустую.