[Munia Idalir]

Хагалаз – уничтожение, гибель, полное разрывание, неконтролируемые внешние силы. Приобретение через разрушение. Потеря, но не ваша и не только, или не столько ваша; внезапное фиаско соперника, в связи с явлениями неизвестной силы – злой удар судьбы. Давление силы может оказаться таким сильным, что будет в состоянии разрушить все, что вы раньше считали своим. И - следующее за этим очищение и перерождение.

Иногда нас спасают монстры.
Иногда мы понимаем, что они монстры.
А иногда - думаем, что это мы спасаем их.
Иногда наши монстры мягкие и податливые, неясные, маячащие. Они есть - но не здесь. Их нет - но они спасают. В них нет ярости, стремительности. Они не стремятся и не тянутся к нам - мы сами творим их. Долго ищем их, приручаем их. А после - выбрасываем их. Как пустой сосуд. Так нарастает и отступает болезнь - та, что пожирает нас лишь на время. На то время, за которое мы обязаны выстоять.
А иногда эти монстры ярки, быстры и остры, точно клинок, что кружит перед самым нашим горлом. Шаг не туда - порез. Шаг назад - и он вонзается. Мы не ищем их. Мы не зовем их. Мы не молим их. Не приручаем их. Не защищаем их. Мы говорим "А вот и ты, старый друг". Он не входит в дверь, он ломает стену. Он не говорит, он шипит в ухо, он орет в ночи. Он не смеется и не улыбается, он - всё и сразу. Мы хотели бы ненавидеть и бояться их. Мы можем только любить их.
Первые разнеживают нас. Они так тихи и незаметны - точно нож, который ты можешь вынуть из-за пазухи, а можешь и не вынимать. Мы не обязаны им ничем, как и они не обязаны нам. Они приходят добровольно, даже если мы тянем их за шиворот. Вторые - налетают бурей. Ждали мы их или нет...
Первые - остановившаяся дрожь в руках, застывшая боль, каменное сердце. Вторые - не лгут кратковременной передышкой, не дают иллюзий, не заставляют играть или болеть, сдерживаться или пресмыкаться; они - тишина там, где бродили тени, они открывают все двери, оставляют их нараспашку, они несут с собой память и говорят, что она еще не свершилась, они бесстыдны, бескомпромиссны, убедительны и безудержны, они - пронизанный стальным штырем позвоночник, ком в горле до тошноты, до скрипа зубов, вечно открытые глаза. Первые заставляют задыхаться от восхищения - воздух еле пролезает в легкие. Вторые намертво пережимают горло. А через миг ты понимаешь, что больше не обязан дышать.
Первые заставляют сомневаться в них, перепроверять, скрывать их, таить их, спрашивать их. Верить им. Верить в них.
Вторые - здесь. Дотронься.
Первые делают нас болезненными детьми, хоть и сильными. Яростными. Прорывающими. Ты тянешься за ножом, чтобы порезать апельсин и уговариваешь себя резать исключительно апельсин.
Вторые не меняют нас. Ты спокойно и безмятежно режешь апельсин, а через полчаса нож уже торчит у кого-то из горла, до этого аккуратно помытый и убранный обратно на полку. Просто потому что мы помнили, что он на полке. Потому что его было удобно схватить.
Они не меняют нас. Они находят нас. Выковыривают нас. Показывают нас. Нам. "Смотри".
Первые дают нам выжирать их, и выжирают нас. Это почти как страстное соитие, после которого, как после дерьмового ритуала, хочется спать. Силы покидают, чтобы восстановиться. День отходит, чтобы вернуться. Вторые - поток, которые не прекращается никогда. Ни на миг. Сегодня, завтра и послезавтра сливаются в один долгий день, или - в одну длинную ночь. У них нет ни "сегодня", ни "завтра". У них есть "мы" и "сейчас".
Можно до усрачки изобретать способы контроля первых - это весело. Можно ли контролировать вторых? Мы не пробовали. Это не интересно.
Это больно по началу.
Это странно.
Страшно.
Но как же я не смогу спать снова? Но как же я сделаю это безумие? Но как же ты сделаешь это безумие? Но как же...
На все "нельзя" они отвечают "ну и что".
Бояться перестаешь совершенно и основательно. Бояться чего? А без разницы. Нежелания, невозможности, порицания, удивленных взглядов, непонимания, истощения, звуков за стеной, теней в темноте, движения за спиной, пустынной дороги, ран, голода, призраков прошлого, смерти.
Я боюсь.
Ну и что?
Я не смогу.
Ну и что?
Я разрушу свою жизнь.
Ну и что?
Я разрушаю ее прямо сейчас!
Да.
Но еще рано!
Да. Ну и что?
"Я пришел к тебе. Я здесь. Перед тобой. Ты можешь потрогать мою одежду. Поцарапать мою кожу. Впиться мне в волосы. А я - могу все остальное".
Со временем перестаешь сопротивляться. Сопротивляться нечему. Абсолютно нечему сопротивляться в этом мире. Этот мир больше не оказывает сопротивления. Он сдался. Могу ли я его потрогать? Уже не уверена.

Верим ли мы им? Ни разу. Мы знаем, что они непредсказуемы. Но мы видим их - и скулы сводит оскалоподобная улыбка.
Видеть их - самоцель.
Видеть их - стремление.
Видеть их - что-то вроде той самой победы.

А дальше...
За победой обычно следует казнь побежденного.