Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
Залитый мутным красным светом коридор тянется вперед и вперед. Поворачивает и снова поворачивает. Играя, касаюсь живых стен пальцами, оставляя на них черные подпалины. Пол крошится под стопами, опадает кусками куда-то вниз, но я уже иду дальше. Не перестаю улыбаться. Здесь нельзя не улыбаться. Здесь смешно. Пронизанные сосудами и жилами стены ничего не отвечают на мое веселье, а я знаю, что им страшно. Вот она я. Иду. И останавливаться не собираюсь. Даже если я здесь ничего не найду, заплутаю в лабиринтах, я - раскаленный нож в масле. Меня не свергнуть. Не спугнуть иллюзией.
Но я нахожу. Я все же нахожу комнату, в которой не осталось ничего, кроме сковывающего ужаса. Комнату, из которой вытащили все внутренности. Которую препарировали. Но хозяйка комнаты все еще здесь. Она живуча. Я знаю, как это. Ее зубы и язык все еще на месте. И она говорит.
- Я не боюсь тебя.
- Нет, боишься.
- Я сотру тебя в порошок.
- Правда?
- Я утоплю тебя в кошмаре.
- В каком еще кошмаре?
- У меня есть то, чем сломить тебя.
- Неужели?
- Не сомневайся.
- И что же это может быть еще?
Но она уже запнулась на последней фразе. Ничего-то у нее больше нет. Все, что было - уже пляшет под мою дудку, ходит строем и отдает честь.
Я весело вскидываю бровь и жду ответа.
Она потирает и заламывает руки. Грызет собственные губы до крови.
Мне бы покончить со всем этим, с выжатой до дна немощью, но тут я тоже безоружна. Я могу крушить стены, завихрять ураганы и дробить недра, но - это всё. Потому мне остается лишь глумиться. Приходить сюда, как на экскурсию. В место бесконечного ужаса. В место ловящего бессилия. В место, в которое я бы ни за что не пустила кого-либо из Темных в одиночестве. В место, из которого меня старались вытаскивать до недавнего времени. Сейчас уже, видимо, свыклись с тем, что я полоумная.
Я вижу, как она уже строит новые лабиринты, в которых я заблужусь на обратном пути. Но я просто исчезаю, таю на ее глазах, не воспользовавшись коридорами. Так нельзя. Так невозможно. А я считаю, что возможно.
И я приду снова.
Я буду приходить до тех пор, пока не пойму, с какой стороны к ней подобраться. Буду приходить, чтобы спросить, что еще у нее есть. Чтобы напомнить, что у нее нет больше ничего. У загнанного в угол не должно быть сил и времени собраться с мыслями. Только изможденный - падет. Так она и победила нас когда-то. А я быстро учусь.
И я улыбаюсь.
И я прихожу.
----
Дориана найти легко. Он не прячется по чащам и пещерам, в отличии от меня. Он если не в Барне, то в Гадрахолле. Всегда на виду.
- Проверь меня, я ничего не подцепила?
Я и сама чую, что ничего, но осторожность превыше всего. Дориан с прищуром смотрит на меня, молчаливо осуждает, но все же прикладывает руку к солнечному сплетению. Объединяя наши Души, он понимает, где я была и ему это, разумеется, не нравится. Но, я невредима. Он чует, что заразы нет и сообщает это мне.
- Ты бы все таки была поосторожнее. Что если не вернешься?
Я усмехаюсь и отмахиваюсь. Для долгих объяснений я все же устала. Усталость накатывает обратно, как только мы разъединяемся. Нет уж, чтобы я не вернулась, нужно придумать что-то покруче.
Хэлл стоит поодаль, замерев и стараясь откровенно не пялиться. Он слушает. Слышит, стоя слишком далеко. Он слышит голос Идалир.
---
Сколько же в Гадрахолле чертовых лестниц. Зачем строить столько этажей, я никогда не пойму. Пары наземных и одного подземного вполне достаточно. От лестниц и усталости кружится голова. Поднимись на этаж, пройди галерею, поднимись еще на два, спустись на один, пересеки площадь, спустись еще на этаж, еще галерея - и попадешь в чертов сад. Дайна ненавидит меня. Зачем так далеко прятать сад? Ладно, строили все это еще до нее. Но Дайна все равно меня ненавидит.
Хэлл идет следом - блядская привычка. Кажется, иногда он даже забывает, что делает, но все равно продолжает идти. Прицепится как банный лист, ладно хоть на отдалении. Спускается за мной в сад. Следует моим маршрутом через петляющие дорожки.
В какой-то момент петлять надоедает.
Я останавливаюсь и разворачиваюсь, прямо как в том сне, когда позволила маньяку прирезать меня.
Его прямо таки раздирает от услышанного и увиденного - это фонит. Тот же триумф и затаенное веселье, что и у меня. Ублюдок слишком много слышит.
Я склоняю голову набок и наблюдаю за его старательной серьезной миной.
- Ладно, можешь улыбнуться, - позволяю наконец.
Но он так не считает.
- Ты с ума сошла?, - он говорит почти шепотом. Его голос тонет в густых зарослях по краям, - Мы же тебя потеряем в один из таких походов.
- Боги... тебя Аэлин покусала и ты стал занудой?, - я закатываю глаза.
- Да при чем тут я!, - он не знает, орать ему или смеяться, - Речь обо всех нас. Мы не можем тебя потерять.
- А ты так печешься обо "всех нас"..., - я слащаво растягиваю слова. Забываюсь и провоцирую. Даже не замечаю, как он подходит все ближе.
Почти вплотную. Я уже чую тепло тела и дыхание на коже. Слова кончаются. У обоих.
- Ты не бойся. Дориан контролирует ситуацию, - говорю я отрезвляющие слова и почти жалею о них.
Впрочем, моя рука уже лежит на его щеке, а губы почти соприкасаются. Но - почти. Нельзя.
Закрываю глаза и вдыхаю потоки энергии - древней и чистой.
Это наш "ритуал". Наше отдохновение.
Близость щекочет нервы. Оба держимся из последних сил, но держимся. Это сносит крышу еще больше. Какой-то сраный милиметр похерит выдержку. Ее так хочется нарушить и так дьявольски не хочется.
И все же - вот они мы. Здесь. Чистые. Живые. В саду Гадрахолла.
Надеюсь, она видит это каким-нибудь образом. И слышит мой смех.
---
Каменный потолок над головой. Над ним - пещерный комплекс. А над ним - еще несколько уровней каменного форта. Шершавые темно-серые стены словно поглощают свет. Горит всего один факел. Освещает кружок пыльного пола под ногами. Если запрокинуть голову, можно услышать, как каменные и земляные спирали тянутся сквозь пространство. Как стонет кто-то в отдаленной камере уровня через три. Как скребется крыса над потолком. Как тихие неровные шаги вздымают пыль.
Это могила. Это клетка. Это всего лишь еще одна из реверваций. Это - мир.
Он стоит у дальней стены, опирается на нее спиной, сложив руки на груди. Молчит. Слова больше не обязательно использовать, вообще ни одного.
Достаточно просто быть рядом, чтобы тюремщик разможжил себе голову о стену от непонимания, как же ему быть с такими заключенными.
Да и кто теперь тюремщик?...
Но я нахожу. Я все же нахожу комнату, в которой не осталось ничего, кроме сковывающего ужаса. Комнату, из которой вытащили все внутренности. Которую препарировали. Но хозяйка комнаты все еще здесь. Она живуча. Я знаю, как это. Ее зубы и язык все еще на месте. И она говорит.
- Я не боюсь тебя.
- Нет, боишься.
- Я сотру тебя в порошок.
- Правда?
- Я утоплю тебя в кошмаре.
- В каком еще кошмаре?
- У меня есть то, чем сломить тебя.
- Неужели?
- Не сомневайся.
- И что же это может быть еще?
Но она уже запнулась на последней фразе. Ничего-то у нее больше нет. Все, что было - уже пляшет под мою дудку, ходит строем и отдает честь.
Я весело вскидываю бровь и жду ответа.
Она потирает и заламывает руки. Грызет собственные губы до крови.
Мне бы покончить со всем этим, с выжатой до дна немощью, но тут я тоже безоружна. Я могу крушить стены, завихрять ураганы и дробить недра, но - это всё. Потому мне остается лишь глумиться. Приходить сюда, как на экскурсию. В место бесконечного ужаса. В место ловящего бессилия. В место, в которое я бы ни за что не пустила кого-либо из Темных в одиночестве. В место, из которого меня старались вытаскивать до недавнего времени. Сейчас уже, видимо, свыклись с тем, что я полоумная.
Я вижу, как она уже строит новые лабиринты, в которых я заблужусь на обратном пути. Но я просто исчезаю, таю на ее глазах, не воспользовавшись коридорами. Так нельзя. Так невозможно. А я считаю, что возможно.
И я приду снова.
Я буду приходить до тех пор, пока не пойму, с какой стороны к ней подобраться. Буду приходить, чтобы спросить, что еще у нее есть. Чтобы напомнить, что у нее нет больше ничего. У загнанного в угол не должно быть сил и времени собраться с мыслями. Только изможденный - падет. Так она и победила нас когда-то. А я быстро учусь.
И я улыбаюсь.
И я прихожу.
----
Дориана найти легко. Он не прячется по чащам и пещерам, в отличии от меня. Он если не в Барне, то в Гадрахолле. Всегда на виду.
- Проверь меня, я ничего не подцепила?
Я и сама чую, что ничего, но осторожность превыше всего. Дориан с прищуром смотрит на меня, молчаливо осуждает, но все же прикладывает руку к солнечному сплетению. Объединяя наши Души, он понимает, где я была и ему это, разумеется, не нравится. Но, я невредима. Он чует, что заразы нет и сообщает это мне.
- Ты бы все таки была поосторожнее. Что если не вернешься?
Я усмехаюсь и отмахиваюсь. Для долгих объяснений я все же устала. Усталость накатывает обратно, как только мы разъединяемся. Нет уж, чтобы я не вернулась, нужно придумать что-то покруче.
Хэлл стоит поодаль, замерев и стараясь откровенно не пялиться. Он слушает. Слышит, стоя слишком далеко. Он слышит голос Идалир.
---
Сколько же в Гадрахолле чертовых лестниц. Зачем строить столько этажей, я никогда не пойму. Пары наземных и одного подземного вполне достаточно. От лестниц и усталости кружится голова. Поднимись на этаж, пройди галерею, поднимись еще на два, спустись на один, пересеки площадь, спустись еще на этаж, еще галерея - и попадешь в чертов сад. Дайна ненавидит меня. Зачем так далеко прятать сад? Ладно, строили все это еще до нее. Но Дайна все равно меня ненавидит.
Хэлл идет следом - блядская привычка. Кажется, иногда он даже забывает, что делает, но все равно продолжает идти. Прицепится как банный лист, ладно хоть на отдалении. Спускается за мной в сад. Следует моим маршрутом через петляющие дорожки.
В какой-то момент петлять надоедает.
Я останавливаюсь и разворачиваюсь, прямо как в том сне, когда позволила маньяку прирезать меня.
Его прямо таки раздирает от услышанного и увиденного - это фонит. Тот же триумф и затаенное веселье, что и у меня. Ублюдок слишком много слышит.
Я склоняю голову набок и наблюдаю за его старательной серьезной миной.
- Ладно, можешь улыбнуться, - позволяю наконец.
Но он так не считает.
- Ты с ума сошла?, - он говорит почти шепотом. Его голос тонет в густых зарослях по краям, - Мы же тебя потеряем в один из таких походов.
- Боги... тебя Аэлин покусала и ты стал занудой?, - я закатываю глаза.
- Да при чем тут я!, - он не знает, орать ему или смеяться, - Речь обо всех нас. Мы не можем тебя потерять.
- А ты так печешься обо "всех нас"..., - я слащаво растягиваю слова. Забываюсь и провоцирую. Даже не замечаю, как он подходит все ближе.
Почти вплотную. Я уже чую тепло тела и дыхание на коже. Слова кончаются. У обоих.
- Ты не бойся. Дориан контролирует ситуацию, - говорю я отрезвляющие слова и почти жалею о них.
Впрочем, моя рука уже лежит на его щеке, а губы почти соприкасаются. Но - почти. Нельзя.
Закрываю глаза и вдыхаю потоки энергии - древней и чистой.
Это наш "ритуал". Наше отдохновение.
Близость щекочет нервы. Оба держимся из последних сил, но держимся. Это сносит крышу еще больше. Какой-то сраный милиметр похерит выдержку. Ее так хочется нарушить и так дьявольски не хочется.
И все же - вот они мы. Здесь. Чистые. Живые. В саду Гадрахолла.
Надеюсь, она видит это каким-нибудь образом. И слышит мой смех.
---
Каменный потолок над головой. Над ним - пещерный комплекс. А над ним - еще несколько уровней каменного форта. Шершавые темно-серые стены словно поглощают свет. Горит всего один факел. Освещает кружок пыльного пола под ногами. Если запрокинуть голову, можно услышать, как каменные и земляные спирали тянутся сквозь пространство. Как стонет кто-то в отдаленной камере уровня через три. Как скребется крыса над потолком. Как тихие неровные шаги вздымают пыль.
Это могила. Это клетка. Это всего лишь еще одна из реверваций. Это - мир.
Он стоит у дальней стены, опирается на нее спиной, сложив руки на груди. Молчит. Слова больше не обязательно использовать, вообще ни одного.
Достаточно просто быть рядом, чтобы тюремщик разможжил себе голову о стену от непонимания, как же ему быть с такими заключенными.
Да и кто теперь тюремщик?...