Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
Раны не перестанут болеть, пока их не залечишь. Они кровоточат и не прекратят. Потому иди в чащу леса, скрывайся в ней, забивайся под мох и моли об исцелении. Потому иди вперед, возвращайся назад - и, уходя, не смей оборачиваться, иначе в чем смысл?
Своих сил не хватало, Города не хватало, резерв был недопустимой роскошью. Самые опасные раны уже были залечены, но все так же, не прекращая, сочилась кровь из остальных, все так же разбитые ребра резали легкие, так же подгибались ноги. Дориан был в ставке командования и собирался там остаться - лучшее время для побега. Позорного побега от войны, от всех. Только не от себя. Но, лес звал. Звал окунуться в его мягкий травянистый полог, вдохнуть его прелый запах, потеряться в переплетении ветвей над головой... Марос словно ждал.
Здесь должно было быть исцеление.
Марос был пуст, как и весь их мир - абсолютно. Все были заняты миром иным, точнее, его осадой, и никто не подумал бы сунуться сюда сейчас. Многие грозились уйти, и все же, они все остались. Вместо этого ушла она.
Пустой Марос. Будто брошенный. Что это - его последний дни перед там, как проклятье просочится сюда, или же начало его окончательного возрождения? Так или иначе - сейчас она была единственной хозяйкой здесь.
Где-то пустые храмы зияли темными пастями, без зажженных внутри огней. Где-то покинутые дома дышали уже начавшей оседать в них пылью. Где-то возвышался одинокий Гадрахолл, и никакие молнии не плясали у его вершины. А она шла под тенистым потолком ветвей, ноги коня мягко перебирали листву под ногами и сам воздух застыл. В ожидании? В уважении к желанию тишины? Она могла бы пуститься галопом через весь лес, и дальше - пересекая реки и равнины - пронзить собой весь мир, взлетая над землей вместе с ветром, но - она еле держалась в седле.
От земли поднимались невидимые глазом потоки, проникающие под одежду и медленно стягивающие раны разорванной плоти, сращивающие кости... Очень медленно.
А где-то, так же далеко, как и проклятье, находилось второе существо, густо прочерченное ранами, так же не находящее себе пристанища, отдыха, покоя - разделившее с ней недавно слишком тяжелый бой. Мысли ее снова и снова возвращались к нему.
И, когда бессилие, давняя тоска и жалость победили ее рассудок, он услышал ее зов...
И, идя вперед, возвращаясь к началу начал - не смей оборачиваться. Иначе в чем тогда смысл пути?
Она почуяла его присутствие в этом мире. Далеко или близко - он был здесь. Значит, тоже уже вдыхает запах исцеляющей земли. Значит, найдет себе пристанище. Значит, не пропадет. Значит, они оба не пропадут.
Рассудок, еще задержавшийся в искромсанном теле, говорил не соваться, не трогать, не видеть и не помнить - не мальчик, справится. Но, рассудок сдавался под натиском иным...
Ее посетила мысль о пещере на границе, в предгорьях Инуа, где он часто бывал. Должно быть, он пойдет туда, если хочет зализать раны. Должно быть... И она направила коня на юг.
Пещера была пуста. И - ни следа пребывания. Еще не добрался? Нет, вряд ли. Выбрал иное место? Ну что ж... Марос пуст, он мог выбрать любое. Проснувшийся на миг рассудок радостно орал, орал о спасительной удаче, благе и сдержанности. Как же быстро он был задушен...
Боль все не отступала. Она разлилась по телу, щедро одаривая его собой, вгрызалась в каждый орган, затемняла взгляд. Низко опустив голову, Рания продолжала медленно двигаться через лес, дав коню самому выбирать дорогу. Было дикое желание припасть к земле и жрать ее, но вот сил слезть с седла уже не было...
Она не сразу заметила белую фигуру, показавшуюся из-за поворота. Так же верхом, он каким-то чудом оказался на твой же самой тропе, что и она. Случайность или очередная насмешка судьбы? Рания подняла голову и смотрела, как он приближается и равняется с ней.
Оба застыли в молчании, глядя глаза в глаза, не в силах ни отвести взгляд, ни вымолвить ни слова. Казалось, прошла вечность. Вечность, бессильно свернувшаяся комком где-то между ними - павшая, слабая.
Наконец, Рания легко тронула поводья, побуждая коня шагнуть вперед и, оказавшись совсем близко к Хэллу, просто обняла его, положив голову ему на плечо.
- Ты здесь... почему?
Его тихий голос сухо падал на лиственный полог, слова утопали внутри. Сказать что-то - не так просто, как решиться сказать.
- Ищу отдохновения. Как и ты...
Ее слова отразились от древесной коры, стуча последними всполохами твердости, жесткости - но, так же потонули в земле, опав, будто осенние листья.
- Тогда..., - осторожно произнес он, когда она отольнула от него, - Помнишь то место?
Он указал в сторону запада и почти улыбнулся. Рания кивнула. Пояснения были не нужны. Им не впервой исцеляться от полусмерти.
Втекая в воду, становись ей. Втекая, не растворяйся. Не следуй за потоком, не позволяй ему унести себя. Ходи у кромки, принимай на себя брызги и - не смешивай их с кровью. Пытайся. Держись. Листва, обретающая небесный цвет, растет у водоемов.
Маленькое озерцо плотно окружено деревьями - просвета почти нет, оно словно сливается с травой. У самой воды стоит древний идол, когда-то изображавший одного из Богов, давно полуразрушенный и не узнаваемый. Рядом с ним, прямо лицом к озеру - каменный трон, будто остаток так же ушедшего в землю дворца. Но, никакого дворца не было - этот трон был построен Темными, считавшими это место своим. Граница Барна. Предупреждающий знак. Демонстрация для тех, кто приходит. Оповещение о тех, кто правит здесь.
Из этого места давно ушли Темные, предпочтя плотнее обосноваться в Барн-Море и Моране. Ушли, оставив после себя слишком много энергии, все так же предостерегающей. В это место и пришли Рания и Хэлл, зная о его сути. Помня о его дарах.
Кровь затвердела на коже, обратившись в корку. И даже сквозь нее сочилась алая, прорываясь каплями, струями. Холодная вода смывала корку, листья обтирали кожу - медленно, бережно, доставляя новые взрывы боли, утихающей медленно, так медленно... Обнаженная спина Рании были исполосована сплошь, Хэлл обрабатывал самый большой порез у шеи - ей пытались срубить башку, но пробили защиту лишь частично. Еле касаясь пальцами вспухшей кожи, Хэлл старался быть осторожным. Рания смотрела в голубую воду перед собой, заросшую бледно-зелеными стеблями заволоченными туманом глазами. Острая боль сливалась с тупой, разливалась повсеместно и она даже не пыталась определить ее основной источник.
Дело могло бы идти быстрее, гораздо быстрее... Если бы они этого хотели.
Их пока что никто не хватился. Ничто не предвещало других посетителей мира. Кратковременное единение - сотни раз мысленно оправданное, вырванное у мира, продлеваемое даже через боль. Медленнее, еще медленнее...
Рании пришлось встать, чтобы Хэлл обработал раны на ее ногах. Каждое движение отзывалось болью, но и она заглушалась сковывающим смущением, воплями умирающего разума, приказывающего остановиться. Очень глубоко вдохнув и выдохнув, Рания уставилась на низкие кроны над головой и проглядывающее через них чистое небо. Когда-то, под этими же самыми кронами и этим сияющим небом... Она могла бы гнать мысли, но не видела в этом смысла. Холодные струи омывали ее тело, теплые пальцы на коже были столь же желанны, сколько и болезненны.
- Раздевайся.
Она попыталась скомандовать это, но получился лишь краткий шелест. Хэлл, уже помогший ей с ранами и сидевший у дерева неподалеку, прислонившись к нему спиной, уставился на нее, а потом отвел взгляд, словно и не услышал ничего.
- Не глупи, - Рания вздохнула, то ли от надобности убеждать, то ли из-за еще не восстановившихся легких и сбитого дыхания, - Твои раны не легче моих ...Вон, весь плащ залил.
Она пыталась отшутиться, развеять наваждение, разрядить обстановку. Но, обстановка уже был заряжена по максимуму, невидимые разряды пылали, готовые уничтожать все окружающее. И путь их был один.
Не отрывая от нее взгляда, словно ожидая разрешения остановиться - последнего спасения - Хэлл стянул пропитанный кровью плащ.
Все плыло перед глазами. Ветки кружились, завихрялись и спиралью уходили в небо. Она не понимала, где она - в настоящем моменте краткой передышки, или в том, давнем, незабвенном, рвущемся отовсюду... Который век на Маросе? Может ли она продолжить лежать не земле, на прохладной колкой траве, или же она может позволить себе больше? Если она откроет глаза - не напомнят ли ей шрамы на его теле о реальности происходящего? О времени происходящего. О безвозвратности происходящего. О.....
Ее руки легли на его грудь, кончики пальцев мягко провели по коже, в тех местах, где она была не повреждена. Осторожно, стараясь не задеть когтями раны. Не отрывая глаз - кто первым взмолит остановиться? Кому придется уступить?
Ожидая прекращения - ожидают оба. Ожидание обоих не может просто прекратиться.
Ее руки скользили по рукам, по груди, по животу, касались шеи - словно изучая, вспоминая - и оставляя при этом слишком жгучие следы. Она больше не думала о том, что падает в бездну. Эта мысль иссохла, умерла, разлетелась и не оставила отголоска. Теперь она думала о том, что в бездну падает он - и жалела его. Падение было видно в его глазах, где силились экстаз и ужас. Жажда и мольба пощады. Она смотрелась в него как в зеркало.
Все вокруг заполнила бледно-зеленая круговерть, стекающие по коже капли воды, повергнутая в ужас бездна черных глаз и белоснежная, лежащая на плече прядь. Когда-то она подолгу перебирала эти пряди в руках, восхищаясь их красотой. Когда-то эти черные глаза лучились для нее ярчайшим светом... А сейчас ее руки спускались ниже, как и сама она.
- Ты...
- Что? "Сумасшедшая"?
Ткань одежды ложилась на еще не успевшие остыть тела, и раны под ней начинали ныть снова, но уже гораздо слабее, и - уже не кровоточили.
- Нет.
Рания покачала головой и горько усмехнулась.
- Пожалуйста, не продолжай. С нас хватит.
Хэлл молча кивнул.
Горький груз и давящие кандалы снова легли на нее, грозя раздавить в прах. С нас - хватит. Не больше. Они дали отдых телу, позволили его сполна, но вот слова любви вовсе не обязательны. Все же, вокруг не первоначальный Марос... Рания огляделась, ища подтверждения своим мыслям.
Нести этот груз она уже привыкла, но теперь они оба больше не умирали. И могли снова встать в строй.
Пора возвращаться.
Омут настолько однозначен, что кажется чистотой. Является ли он ею? Ответ даст только истинная чистота и даст его незамедлительно, рывком выдирая прочь. Шаги, ударяющие в землю. Слова, сказанные шепотом. Страшная кара - и величайшее освобождение. Переходя на иную тропу, не замедляй шага.
- Я спала с ним. Сегодня. На Маросе. Мы делали это много раз. У старого трона, ты знаешь это место. Я сбежала для этого.
"Спаси меня. Видишь, я погибаю без спасения. Я погрязла, и я пала. Но - я принадлежу тебе. Спаси меня как умеешь. Хочешь - убей меня".
Змеиные глаза Дориана не изменили выражения. Не дрогнул ни один мускул на лице. Даже не сбилось дыхание. Монумент. Затаившийся смерч. Взгляд, полный любви и спокойствия, все так же был обращен на Ранию. Разумеется, он знает, как ее спасти. Он знает.
Атака захлебнулась. Как раз до ее прихода, и во время него - они не выдерживали. Измотаны были все. Продолжать дальше теми же силами не было смысла - это только потеря ресурсов. Из ставки командования пришел приказ Идалир - отступать. Возвращаться домой, отдыхать, набираться сил. Идалир это разрешили. Идалир наконец то увидели в этом надобность.
Марос, Язес и Лигос принимали своих детей обратно - снова разжигались огни, звучали голоса, улицы и дворцы были заполнены. Несколько дней отдыха и запахов дома - и снова назад. Все надеялись, что потери от отхода будут не критичными. Все были рады передышке. В нескольких местах сразу закатили большие празднества, в Гадрахолле было не протолкнуться.
- Ты же знаешь, что все равно можешь контролировать это.
Багровые сумерки заполонили комнату, отсвет луны на балдахине кровати белел среди марева.
Рания и Дориан ушли с праздника раньше, сославшись на усталость. Рания не планировала ничего обсуждать и не ожидала подобных слов. Дориан был абсолютно спокоен.
- Конечно.
Впервые она врала. Или - сама не знала, врала ли. В голове еще шумели зеленые кроны и она не знала, стоит ли их заглушать.
Дориан кивнул, чему-то улыбнулся, встал с кресла и вышел из покоев, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Наверное, так и должно быть.
Наверное, так и есть.
Еще минуту она смотрела на темный прямоугольник двери, а потом начала проваливаться в сон.
Змея оплетает, незаметно сжимая кольца. Одно за другим они ложатся на тебя и ты всегда пропускаешь тот момент, когда перестаешь дышать.
Ночной ли ветер разбудил ее, стуча ставнями и вздымая занавески, или же забытый сон... В полной тьме она была одна - Дориан еще не вернулся. Не до конца понятное ей сладкое чувство заполняло ее все больше и больше - неясное, томящее пение в теле. И ночной ветер звал.
Накануне, вечером, на празднике, она получила письмо, которому не придала большого значения. В письме упоминалась одна из террас замка - уединенное место с видом на море, продуваемое ветрами.
Соскользнув с кровати и накинув тяжелый плащ, она направилась к двери.
Хэлл был здесь, как и следовало из записки. Стоя у перил и глядя на глубокую синеву ночного моря, полуприкрыв глаза, он будто жадно вдыхал воздух и не мог надышаться. Заслышав легкие шаги, он обернулся одним резким движением, словно из последних сил, и - заметно пошатнулся.
Рания опустила взгляд ниже и увидела на его животе расползающееся пятно крови. И в центре его - глубокую и широкую дыру, чуть ли не проходящую насквозь. Бросив на Ранию последний взгляд, он упал.
Отупело постояв минуту, Рания развернулась и двинулась прочь.
Расплаты не существует. Кары не существует. Существует только тот, кто сильнее.
- Убрать труп.
- Да че ему будет, он же труп!
- Его заметят и у нас будут проблемы.
- Сам скоро истлеет!
- Пока не истлеет - его заметят.
Дверь в зал, в котором заперлись Темные, распахнулась.
- Что-то ты слишком раскомандовалась для только что потерявшей любовника, Рания.
Вошедший в зал Дориан гордо и спокойно прошествовал на свое законное место и как ни в чем ни бывало уселся в высокое кресло.
- Ты!, - Рания указала в него пальцем, - С чего ты взял, что можешь убивать кого заблагорассудится?
- Хороший вопрос. Мы думали, это только тебе можно, - послышалось саркастичное замечание откуда-то из толпы Темных. На свое благо, больше говоривший ничем себя не выдал.
- Я захотел, - громко и четко ответил Дориан, подождав, пока шумиха среди Темных утихнет, - И я убил.
Рания попыталась что-то возразить, или возмутиться, однако не успела. Одобрительные выкрики Темных теперь можно было прекратить только силой.
- Ты вернешь его, - так же, не дрогнув, отрезала Рания, не отрывая глаз от Дориана, - И очень скоро. Нельзя допустить новой вражды с Высшими, тем более сейчас!
- Ну разумеется, - Дориан даже и не думал убирать с лица ухмылку, - Раз наша королева приказывает... Это я могу исполнить.
Встав с кресла и проходя мимо Рании, он задержался рядом, говоря ей почти на ухо, хотя его слов и так никто больше не услышал бы в поднявшемся шуме:
- Неужели ты думала, что я спущу это с рук вам обоим? Ты ведь прекрасно знаешь, что меня нельзя... злить.
С этими словами Дориан придвинулся к ней почти вплотную, обжигая дыханием ее шею и вдыхая запах ее волос.
- От тебя воняет им, - бросил он сквозь зубы. И было непонятно, чего больше в этой фразе - презрения или вожделения.
Следующий день был наполнен мелкими и не очень хлопотами. Утихомирить Темных и утихомирить Высших. Хэлла пока почти никто не хватился, и даже никто не заметил тела, а вот с первым пунктом было сложнее. Взамен ожидаемых воплей в адрес Рании возникли вопли на тему, кто тут самый крутой и кто нагнет остальных. Слишком громкие эпизоды, а так же причину воплей стоило замять. Дориан удалился заниматься воскрешением - дело не долгое - всего то вытащить из Клиники, но вот пропал он почему-то надолго. Новый вечер Рания встретила одна. И она была голодна. Чертовски голодна. В ее ушах стоял шепот Дориана и эту заразу можно было даже не пытаться вытравить.
Не скрываться за тоской. Не искать оправданий. Не таить ненависти. Не пытаться обуздать страсть. Кристальная честность и абсолютная чистота - в самом эпицентре смерча.
Дориан пришел молча и, так же молча, игнорируя вопросы об успешности предприятия, просто встал напротив нее. Ни разу не меняя лица, не отводя взгляда, не давая возможности оторвать взгляда, лишь поводя головой в бок - изучая, читая, насквозь. Попытки что-то выпытать вскоре прекратились. Осталась одна ядовитая зелень, глядящая друг на друга. Так завораживает взгляд змеи.
Таким взглядом он доводит до паники на ровном месте и убивает, всего лишь моргая - но не ее. Ее он лишь обездвиживает, делая послушной, податливой - впрыскивая яд.
- Не находишь ли ты, - прошептал от спустя время еле слышно, четко разделяя слова, - Что принадлежишь мне целиком и полностью?
Рания промолчала и лишь кратко выдохнула из разомкнутых губ, не в силах выдерживать напряжение. Тягучее ощущение в теле приближалось к невыносимому. Она прекрасно понимала, что он не использует никаких чар, и что, да, принадлежит.
Она резко метнулась вперед, желая вцепиться в его губы, но, была остановлена сильной рукой, сжавшей ее шею и держащей на дистанции.
- Теперь ты хочешь меня?
Даже если бы она могла - она бы не ответила. Она могла лишь мелко дрожать и неотрывно смотреть в змеиные глаза с пульсирующим вертикальным зрачком. Однако, ответ, сказанный вслух, был и не нужен.
- Тебе придется подождать.
Она не успела среагировать, когда крепкая веревка плотно обвила ее руки, ловко отведенные за спину и она оказалась привязана к высокому столбу кровати.
Дориан, довольно хмыкнув, двинулся на выход.
Когда он вышел, Рания коротко и тихо рыкнула и бросила что-то нецензурное.
Порвать путы - две секунды и до смешного просто, если всерьез заняться этим. Но - она собиралась играть эту игру до конца. Она хотела этого.
Он вернулся часом позже или двумя часами, а может шестью - она не знала. Напряжение, пронизывающее тело безумным сладострастием и дикой, холодной дрожью, не спадало. Оно никогда не спадает.
Приблизившись к ней максимально, но все же не касаясь, и не давая касаться ей, он оставлял на ее коже горячее дыхание, вдыхал ее запах и уничтожал своим. Жар кожи ощущался даже без прикосновений и это еще больше приводило ее в исступление. Она даже была готова разорвать чертову веревку, хотя и прекрасна знала, что за этим последует сдерживание помощнее. Так хотелось вцепиться... разорвать на части или быть разорванной. Выпуская не только исступление, но и ненависть. Сполна, без остатка.
Безумный и почти осуществившийся порыв был прерван внезапно для обоих - скрипнула дверь и в покоях оказалась Аэлин, залетевшая стремительно и никак не ожидавшая увидеть разворачивающуюся сцену. И сцены-то, как таковой, не было - стоящие друг напротив друга Идалир - но вот фон, заполнивший и разрывающий комнату, почти сшиб ее с ног.
- Твою мать..., - обратилась она неизвестно к кому, - Чертовы ублюдки...
- Задержись.
Дориан обернулся и обратился к Аэлин, уже торопившейся покинуть помещение. Тон был приказным.
Понимающая что крупно попала и даже не известно на что - на расправу или на какую-то изощренную оргию, Аэлин покорно остановилась, обернулась и затравленно взглянула на Дориана, уже приближающегося к ней. Тот же, наоборот, не выражал абсолютно никакой угрозы, двигаясь неторопливо и спокойно прищурив глаза.
Обойдя ее по кругу, в полумраке, он остановился сзади, прижав ее к себе. Он ослаблял и усиливал хватку, играя, словно кошка с мышью - убежит или нет? Его руки гуляли по ее телу, нигде не задерживаясь дольше, чем нужно чтобы она привыкла к прикосновению.
Рания неотрывно следила за ним, почти задыхаясь от голода и гнева. "Только посмей". И мгновеньем позже она услышала сдавленный выдох Аэлин, когда одна рука Дориана скользнула к ее промежности.
Рания не понимала, отчего Аэлин прикрывает глаза - от смущения, или же от удовольствия, все же победившего смущение. Сейчас она была готова уничтожить их обоих - так же сильно, как и готова была оставаться привязанной к чертовому столбу вечность.
Руки, гулявшие по телу, скомкали подол длинного платья и движения пальцев затерялись в его складках. Впрочем, Дориан не ограничился пальцами и минуту спустя Аэлин издала тихий стон, вцепляясь в его руку на ее талии, чтобы удержать равновесие. Спасения от нарастающего ада не было нигде - острые зубы уже впились в шею, а прямо перед собой она видела полыхающий взгляд Рании.
- Ты издеваешься, - полу-проговорила, полу-прорычала Рания, когда все закончилось и Аэлин ушла собирать мозги обратно в кучу и утихомиривать тряску.
- Разве что совсем немного, - беззаботно ответил Дориан, наблюдая, как капля пота стекает по ее лицу.
Вместо ответа Рания стиснула зубы и мотнула головой.
- А знаешь..., - продолжил Дориан, снова подходя к ней ближе и дразня, - Может быть ты и права. И это пора прекращать.
Рания даже не успела собраться с мыслями и подобрать ответ, когда Дориан уже снова ушел из покоев.
Она уже всерьез думала рвать веревку. Она сжимала кулаки до крови, не позволяя себе делать этого. Она была на пределе.
Но, дверь распахнулась и в нее полу-вошел полу-влетел Хэлл, не иначе как ускоренный мотивирующим пинком.
Это уже точно было последней каплей.
Хэлл, увидев Ранию, изменился в лице и, резко развернулся к Дориану, входящему следом.
- Как это понимать?!, - прошипел он, сразу забыв, каким образом он сюда попал и готовый нападать.
Не ответив ни слова, Дориан так же невозмутимо прошествовал мимо него и внимательно вгляделся в глаза Рании, будто ища там слова, что она силится не высказывать.
- Вот твоя ручная зверушка, - шутливо указал он на Хэлла, - Прибыла. Могу оставить вас здесь вдвоем, хочешь? Он тебя освободит и все такое...
Рания медленно перевела на него глаза. Ее безумный взгляд был лучше любого ответа.
Дориан медленно завел руку ей за спину. Один миг - и она почуяла, как опадает держащая ее веревка. Как к пальцам возвращается чувствительность. Как кровь пульсирует с удвоенной силой, как мозг взрывается, как ее поглощает кислотная, ядовитая зелень, как близки растянутые в ухмылке губы, как все же трясет его самого... Капли крови из прокушенных моментально губ окропили пол; когти прорывались под клочки разорванной одежды, достигая жаждущей кожи, впиваясь в нее так глубоко, как хватало сил; рука вцепилась в волосы, сжимая их мертвой хваткой, не давай ни малейшего шанса шевельнуться, отвести голову, вырваться из поцелуя...
И все же, Дориан сумел ухватить долю свободы и обернулся к двери, где застыл Хэлл, про которого уже напрочь забыла Рания.
- Выйдешь - или нам продолжать при тебе?
Больше ничего сказать и сделать он не успел.
Своих сил не хватало, Города не хватало, резерв был недопустимой роскошью. Самые опасные раны уже были залечены, но все так же, не прекращая, сочилась кровь из остальных, все так же разбитые ребра резали легкие, так же подгибались ноги. Дориан был в ставке командования и собирался там остаться - лучшее время для побега. Позорного побега от войны, от всех. Только не от себя. Но, лес звал. Звал окунуться в его мягкий травянистый полог, вдохнуть его прелый запах, потеряться в переплетении ветвей над головой... Марос словно ждал.
Здесь должно было быть исцеление.
Марос был пуст, как и весь их мир - абсолютно. Все были заняты миром иным, точнее, его осадой, и никто не подумал бы сунуться сюда сейчас. Многие грозились уйти, и все же, они все остались. Вместо этого ушла она.
Пустой Марос. Будто брошенный. Что это - его последний дни перед там, как проклятье просочится сюда, или же начало его окончательного возрождения? Так или иначе - сейчас она была единственной хозяйкой здесь.
Где-то пустые храмы зияли темными пастями, без зажженных внутри огней. Где-то покинутые дома дышали уже начавшей оседать в них пылью. Где-то возвышался одинокий Гадрахолл, и никакие молнии не плясали у его вершины. А она шла под тенистым потолком ветвей, ноги коня мягко перебирали листву под ногами и сам воздух застыл. В ожидании? В уважении к желанию тишины? Она могла бы пуститься галопом через весь лес, и дальше - пересекая реки и равнины - пронзить собой весь мир, взлетая над землей вместе с ветром, но - она еле держалась в седле.
От земли поднимались невидимые глазом потоки, проникающие под одежду и медленно стягивающие раны разорванной плоти, сращивающие кости... Очень медленно.
А где-то, так же далеко, как и проклятье, находилось второе существо, густо прочерченное ранами, так же не находящее себе пристанища, отдыха, покоя - разделившее с ней недавно слишком тяжелый бой. Мысли ее снова и снова возвращались к нему.
И, когда бессилие, давняя тоска и жалость победили ее рассудок, он услышал ее зов...
И, идя вперед, возвращаясь к началу начал - не смей оборачиваться. Иначе в чем тогда смысл пути?
Она почуяла его присутствие в этом мире. Далеко или близко - он был здесь. Значит, тоже уже вдыхает запах исцеляющей земли. Значит, найдет себе пристанище. Значит, не пропадет. Значит, они оба не пропадут.
Рассудок, еще задержавшийся в искромсанном теле, говорил не соваться, не трогать, не видеть и не помнить - не мальчик, справится. Но, рассудок сдавался под натиском иным...
Ее посетила мысль о пещере на границе, в предгорьях Инуа, где он часто бывал. Должно быть, он пойдет туда, если хочет зализать раны. Должно быть... И она направила коня на юг.
Пещера была пуста. И - ни следа пребывания. Еще не добрался? Нет, вряд ли. Выбрал иное место? Ну что ж... Марос пуст, он мог выбрать любое. Проснувшийся на миг рассудок радостно орал, орал о спасительной удаче, благе и сдержанности. Как же быстро он был задушен...
Боль все не отступала. Она разлилась по телу, щедро одаривая его собой, вгрызалась в каждый орган, затемняла взгляд. Низко опустив голову, Рания продолжала медленно двигаться через лес, дав коню самому выбирать дорогу. Было дикое желание припасть к земле и жрать ее, но вот сил слезть с седла уже не было...
Она не сразу заметила белую фигуру, показавшуюся из-за поворота. Так же верхом, он каким-то чудом оказался на твой же самой тропе, что и она. Случайность или очередная насмешка судьбы? Рания подняла голову и смотрела, как он приближается и равняется с ней.
Оба застыли в молчании, глядя глаза в глаза, не в силах ни отвести взгляд, ни вымолвить ни слова. Казалось, прошла вечность. Вечность, бессильно свернувшаяся комком где-то между ними - павшая, слабая.
Наконец, Рания легко тронула поводья, побуждая коня шагнуть вперед и, оказавшись совсем близко к Хэллу, просто обняла его, положив голову ему на плечо.
- Ты здесь... почему?
Его тихий голос сухо падал на лиственный полог, слова утопали внутри. Сказать что-то - не так просто, как решиться сказать.
- Ищу отдохновения. Как и ты...
Ее слова отразились от древесной коры, стуча последними всполохами твердости, жесткости - но, так же потонули в земле, опав, будто осенние листья.
- Тогда..., - осторожно произнес он, когда она отольнула от него, - Помнишь то место?
Он указал в сторону запада и почти улыбнулся. Рания кивнула. Пояснения были не нужны. Им не впервой исцеляться от полусмерти.
Втекая в воду, становись ей. Втекая, не растворяйся. Не следуй за потоком, не позволяй ему унести себя. Ходи у кромки, принимай на себя брызги и - не смешивай их с кровью. Пытайся. Держись. Листва, обретающая небесный цвет, растет у водоемов.
Маленькое озерцо плотно окружено деревьями - просвета почти нет, оно словно сливается с травой. У самой воды стоит древний идол, когда-то изображавший одного из Богов, давно полуразрушенный и не узнаваемый. Рядом с ним, прямо лицом к озеру - каменный трон, будто остаток так же ушедшего в землю дворца. Но, никакого дворца не было - этот трон был построен Темными, считавшими это место своим. Граница Барна. Предупреждающий знак. Демонстрация для тех, кто приходит. Оповещение о тех, кто правит здесь.
Из этого места давно ушли Темные, предпочтя плотнее обосноваться в Барн-Море и Моране. Ушли, оставив после себя слишком много энергии, все так же предостерегающей. В это место и пришли Рания и Хэлл, зная о его сути. Помня о его дарах.
Кровь затвердела на коже, обратившись в корку. И даже сквозь нее сочилась алая, прорываясь каплями, струями. Холодная вода смывала корку, листья обтирали кожу - медленно, бережно, доставляя новые взрывы боли, утихающей медленно, так медленно... Обнаженная спина Рании были исполосована сплошь, Хэлл обрабатывал самый большой порез у шеи - ей пытались срубить башку, но пробили защиту лишь частично. Еле касаясь пальцами вспухшей кожи, Хэлл старался быть осторожным. Рания смотрела в голубую воду перед собой, заросшую бледно-зелеными стеблями заволоченными туманом глазами. Острая боль сливалась с тупой, разливалась повсеместно и она даже не пыталась определить ее основной источник.
Дело могло бы идти быстрее, гораздо быстрее... Если бы они этого хотели.
Их пока что никто не хватился. Ничто не предвещало других посетителей мира. Кратковременное единение - сотни раз мысленно оправданное, вырванное у мира, продлеваемое даже через боль. Медленнее, еще медленнее...
Рании пришлось встать, чтобы Хэлл обработал раны на ее ногах. Каждое движение отзывалось болью, но и она заглушалась сковывающим смущением, воплями умирающего разума, приказывающего остановиться. Очень глубоко вдохнув и выдохнув, Рания уставилась на низкие кроны над головой и проглядывающее через них чистое небо. Когда-то, под этими же самыми кронами и этим сияющим небом... Она могла бы гнать мысли, но не видела в этом смысла. Холодные струи омывали ее тело, теплые пальцы на коже были столь же желанны, сколько и болезненны.
- Раздевайся.
Она попыталась скомандовать это, но получился лишь краткий шелест. Хэлл, уже помогший ей с ранами и сидевший у дерева неподалеку, прислонившись к нему спиной, уставился на нее, а потом отвел взгляд, словно и не услышал ничего.
- Не глупи, - Рания вздохнула, то ли от надобности убеждать, то ли из-за еще не восстановившихся легких и сбитого дыхания, - Твои раны не легче моих ...Вон, весь плащ залил.
Она пыталась отшутиться, развеять наваждение, разрядить обстановку. Но, обстановка уже был заряжена по максимуму, невидимые разряды пылали, готовые уничтожать все окружающее. И путь их был один.
Не отрывая от нее взгляда, словно ожидая разрешения остановиться - последнего спасения - Хэлл стянул пропитанный кровью плащ.
Все плыло перед глазами. Ветки кружились, завихрялись и спиралью уходили в небо. Она не понимала, где она - в настоящем моменте краткой передышки, или в том, давнем, незабвенном, рвущемся отовсюду... Который век на Маросе? Может ли она продолжить лежать не земле, на прохладной колкой траве, или же она может позволить себе больше? Если она откроет глаза - не напомнят ли ей шрамы на его теле о реальности происходящего? О времени происходящего. О безвозвратности происходящего. О.....
Ее руки легли на его грудь, кончики пальцев мягко провели по коже, в тех местах, где она была не повреждена. Осторожно, стараясь не задеть когтями раны. Не отрывая глаз - кто первым взмолит остановиться? Кому придется уступить?
Ожидая прекращения - ожидают оба. Ожидание обоих не может просто прекратиться.
Ее руки скользили по рукам, по груди, по животу, касались шеи - словно изучая, вспоминая - и оставляя при этом слишком жгучие следы. Она больше не думала о том, что падает в бездну. Эта мысль иссохла, умерла, разлетелась и не оставила отголоска. Теперь она думала о том, что в бездну падает он - и жалела его. Падение было видно в его глазах, где силились экстаз и ужас. Жажда и мольба пощады. Она смотрелась в него как в зеркало.
Все вокруг заполнила бледно-зеленая круговерть, стекающие по коже капли воды, повергнутая в ужас бездна черных глаз и белоснежная, лежащая на плече прядь. Когда-то она подолгу перебирала эти пряди в руках, восхищаясь их красотой. Когда-то эти черные глаза лучились для нее ярчайшим светом... А сейчас ее руки спускались ниже, как и сама она.
- Ты...
- Что? "Сумасшедшая"?
Ткань одежды ложилась на еще не успевшие остыть тела, и раны под ней начинали ныть снова, но уже гораздо слабее, и - уже не кровоточили.
- Нет.
Рания покачала головой и горько усмехнулась.
- Пожалуйста, не продолжай. С нас хватит.
Хэлл молча кивнул.
Горький груз и давящие кандалы снова легли на нее, грозя раздавить в прах. С нас - хватит. Не больше. Они дали отдых телу, позволили его сполна, но вот слова любви вовсе не обязательны. Все же, вокруг не первоначальный Марос... Рания огляделась, ища подтверждения своим мыслям.
Нести этот груз она уже привыкла, но теперь они оба больше не умирали. И могли снова встать в строй.
Пора возвращаться.
Омут настолько однозначен, что кажется чистотой. Является ли он ею? Ответ даст только истинная чистота и даст его незамедлительно, рывком выдирая прочь. Шаги, ударяющие в землю. Слова, сказанные шепотом. Страшная кара - и величайшее освобождение. Переходя на иную тропу, не замедляй шага.
- Я спала с ним. Сегодня. На Маросе. Мы делали это много раз. У старого трона, ты знаешь это место. Я сбежала для этого.
"Спаси меня. Видишь, я погибаю без спасения. Я погрязла, и я пала. Но - я принадлежу тебе. Спаси меня как умеешь. Хочешь - убей меня".
Змеиные глаза Дориана не изменили выражения. Не дрогнул ни один мускул на лице. Даже не сбилось дыхание. Монумент. Затаившийся смерч. Взгляд, полный любви и спокойствия, все так же был обращен на Ранию. Разумеется, он знает, как ее спасти. Он знает.
Атака захлебнулась. Как раз до ее прихода, и во время него - они не выдерживали. Измотаны были все. Продолжать дальше теми же силами не было смысла - это только потеря ресурсов. Из ставки командования пришел приказ Идалир - отступать. Возвращаться домой, отдыхать, набираться сил. Идалир это разрешили. Идалир наконец то увидели в этом надобность.
Марос, Язес и Лигос принимали своих детей обратно - снова разжигались огни, звучали голоса, улицы и дворцы были заполнены. Несколько дней отдыха и запахов дома - и снова назад. Все надеялись, что потери от отхода будут не критичными. Все были рады передышке. В нескольких местах сразу закатили большие празднества, в Гадрахолле было не протолкнуться.
- Ты же знаешь, что все равно можешь контролировать это.
Багровые сумерки заполонили комнату, отсвет луны на балдахине кровати белел среди марева.
Рания и Дориан ушли с праздника раньше, сославшись на усталость. Рания не планировала ничего обсуждать и не ожидала подобных слов. Дориан был абсолютно спокоен.
- Конечно.
Впервые она врала. Или - сама не знала, врала ли. В голове еще шумели зеленые кроны и она не знала, стоит ли их заглушать.
Дориан кивнул, чему-то улыбнулся, встал с кресла и вышел из покоев, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Наверное, так и должно быть.
Наверное, так и есть.
Еще минуту она смотрела на темный прямоугольник двери, а потом начала проваливаться в сон.
Змея оплетает, незаметно сжимая кольца. Одно за другим они ложатся на тебя и ты всегда пропускаешь тот момент, когда перестаешь дышать.
Ночной ли ветер разбудил ее, стуча ставнями и вздымая занавески, или же забытый сон... В полной тьме она была одна - Дориан еще не вернулся. Не до конца понятное ей сладкое чувство заполняло ее все больше и больше - неясное, томящее пение в теле. И ночной ветер звал.
Накануне, вечером, на празднике, она получила письмо, которому не придала большого значения. В письме упоминалась одна из террас замка - уединенное место с видом на море, продуваемое ветрами.
Соскользнув с кровати и накинув тяжелый плащ, она направилась к двери.
Хэлл был здесь, как и следовало из записки. Стоя у перил и глядя на глубокую синеву ночного моря, полуприкрыв глаза, он будто жадно вдыхал воздух и не мог надышаться. Заслышав легкие шаги, он обернулся одним резким движением, словно из последних сил, и - заметно пошатнулся.
Рания опустила взгляд ниже и увидела на его животе расползающееся пятно крови. И в центре его - глубокую и широкую дыру, чуть ли не проходящую насквозь. Бросив на Ранию последний взгляд, он упал.
Отупело постояв минуту, Рания развернулась и двинулась прочь.
Расплаты не существует. Кары не существует. Существует только тот, кто сильнее.
- Убрать труп.
- Да че ему будет, он же труп!
- Его заметят и у нас будут проблемы.
- Сам скоро истлеет!
- Пока не истлеет - его заметят.
Дверь в зал, в котором заперлись Темные, распахнулась.
- Что-то ты слишком раскомандовалась для только что потерявшей любовника, Рания.
Вошедший в зал Дориан гордо и спокойно прошествовал на свое законное место и как ни в чем ни бывало уселся в высокое кресло.
- Ты!, - Рания указала в него пальцем, - С чего ты взял, что можешь убивать кого заблагорассудится?
- Хороший вопрос. Мы думали, это только тебе можно, - послышалось саркастичное замечание откуда-то из толпы Темных. На свое благо, больше говоривший ничем себя не выдал.
- Я захотел, - громко и четко ответил Дориан, подождав, пока шумиха среди Темных утихнет, - И я убил.
Рания попыталась что-то возразить, или возмутиться, однако не успела. Одобрительные выкрики Темных теперь можно было прекратить только силой.
- Ты вернешь его, - так же, не дрогнув, отрезала Рания, не отрывая глаз от Дориана, - И очень скоро. Нельзя допустить новой вражды с Высшими, тем более сейчас!
- Ну разумеется, - Дориан даже и не думал убирать с лица ухмылку, - Раз наша королева приказывает... Это я могу исполнить.
Встав с кресла и проходя мимо Рании, он задержался рядом, говоря ей почти на ухо, хотя его слов и так никто больше не услышал бы в поднявшемся шуме:
- Неужели ты думала, что я спущу это с рук вам обоим? Ты ведь прекрасно знаешь, что меня нельзя... злить.
С этими словами Дориан придвинулся к ней почти вплотную, обжигая дыханием ее шею и вдыхая запах ее волос.
- От тебя воняет им, - бросил он сквозь зубы. И было непонятно, чего больше в этой фразе - презрения или вожделения.
Следующий день был наполнен мелкими и не очень хлопотами. Утихомирить Темных и утихомирить Высших. Хэлла пока почти никто не хватился, и даже никто не заметил тела, а вот с первым пунктом было сложнее. Взамен ожидаемых воплей в адрес Рании возникли вопли на тему, кто тут самый крутой и кто нагнет остальных. Слишком громкие эпизоды, а так же причину воплей стоило замять. Дориан удалился заниматься воскрешением - дело не долгое - всего то вытащить из Клиники, но вот пропал он почему-то надолго. Новый вечер Рания встретила одна. И она была голодна. Чертовски голодна. В ее ушах стоял шепот Дориана и эту заразу можно было даже не пытаться вытравить.
Не скрываться за тоской. Не искать оправданий. Не таить ненависти. Не пытаться обуздать страсть. Кристальная честность и абсолютная чистота - в самом эпицентре смерча.
Дориан пришел молча и, так же молча, игнорируя вопросы об успешности предприятия, просто встал напротив нее. Ни разу не меняя лица, не отводя взгляда, не давая возможности оторвать взгляда, лишь поводя головой в бок - изучая, читая, насквозь. Попытки что-то выпытать вскоре прекратились. Осталась одна ядовитая зелень, глядящая друг на друга. Так завораживает взгляд змеи.
Таким взглядом он доводит до паники на ровном месте и убивает, всего лишь моргая - но не ее. Ее он лишь обездвиживает, делая послушной, податливой - впрыскивая яд.
- Не находишь ли ты, - прошептал от спустя время еле слышно, четко разделяя слова, - Что принадлежишь мне целиком и полностью?
Рания промолчала и лишь кратко выдохнула из разомкнутых губ, не в силах выдерживать напряжение. Тягучее ощущение в теле приближалось к невыносимому. Она прекрасно понимала, что он не использует никаких чар, и что, да, принадлежит.
Она резко метнулась вперед, желая вцепиться в его губы, но, была остановлена сильной рукой, сжавшей ее шею и держащей на дистанции.
- Теперь ты хочешь меня?
Даже если бы она могла - она бы не ответила. Она могла лишь мелко дрожать и неотрывно смотреть в змеиные глаза с пульсирующим вертикальным зрачком. Однако, ответ, сказанный вслух, был и не нужен.
- Тебе придется подождать.
Она не успела среагировать, когда крепкая веревка плотно обвила ее руки, ловко отведенные за спину и она оказалась привязана к высокому столбу кровати.
Дориан, довольно хмыкнув, двинулся на выход.
Когда он вышел, Рания коротко и тихо рыкнула и бросила что-то нецензурное.
Порвать путы - две секунды и до смешного просто, если всерьез заняться этим. Но - она собиралась играть эту игру до конца. Она хотела этого.
Он вернулся часом позже или двумя часами, а может шестью - она не знала. Напряжение, пронизывающее тело безумным сладострастием и дикой, холодной дрожью, не спадало. Оно никогда не спадает.
Приблизившись к ней максимально, но все же не касаясь, и не давая касаться ей, он оставлял на ее коже горячее дыхание, вдыхал ее запах и уничтожал своим. Жар кожи ощущался даже без прикосновений и это еще больше приводило ее в исступление. Она даже была готова разорвать чертову веревку, хотя и прекрасна знала, что за этим последует сдерживание помощнее. Так хотелось вцепиться... разорвать на части или быть разорванной. Выпуская не только исступление, но и ненависть. Сполна, без остатка.
Безумный и почти осуществившийся порыв был прерван внезапно для обоих - скрипнула дверь и в покоях оказалась Аэлин, залетевшая стремительно и никак не ожидавшая увидеть разворачивающуюся сцену. И сцены-то, как таковой, не было - стоящие друг напротив друга Идалир - но вот фон, заполнивший и разрывающий комнату, почти сшиб ее с ног.
- Твою мать..., - обратилась она неизвестно к кому, - Чертовы ублюдки...
- Задержись.
Дориан обернулся и обратился к Аэлин, уже торопившейся покинуть помещение. Тон был приказным.
Понимающая что крупно попала и даже не известно на что - на расправу или на какую-то изощренную оргию, Аэлин покорно остановилась, обернулась и затравленно взглянула на Дориана, уже приближающегося к ней. Тот же, наоборот, не выражал абсолютно никакой угрозы, двигаясь неторопливо и спокойно прищурив глаза.
Обойдя ее по кругу, в полумраке, он остановился сзади, прижав ее к себе. Он ослаблял и усиливал хватку, играя, словно кошка с мышью - убежит или нет? Его руки гуляли по ее телу, нигде не задерживаясь дольше, чем нужно чтобы она привыкла к прикосновению.
Рания неотрывно следила за ним, почти задыхаясь от голода и гнева. "Только посмей". И мгновеньем позже она услышала сдавленный выдох Аэлин, когда одна рука Дориана скользнула к ее промежности.
Рания не понимала, отчего Аэлин прикрывает глаза - от смущения, или же от удовольствия, все же победившего смущение. Сейчас она была готова уничтожить их обоих - так же сильно, как и готова была оставаться привязанной к чертовому столбу вечность.
Руки, гулявшие по телу, скомкали подол длинного платья и движения пальцев затерялись в его складках. Впрочем, Дориан не ограничился пальцами и минуту спустя Аэлин издала тихий стон, вцепляясь в его руку на ее талии, чтобы удержать равновесие. Спасения от нарастающего ада не было нигде - острые зубы уже впились в шею, а прямо перед собой она видела полыхающий взгляд Рании.
- Ты издеваешься, - полу-проговорила, полу-прорычала Рания, когда все закончилось и Аэлин ушла собирать мозги обратно в кучу и утихомиривать тряску.
- Разве что совсем немного, - беззаботно ответил Дориан, наблюдая, как капля пота стекает по ее лицу.
Вместо ответа Рания стиснула зубы и мотнула головой.
- А знаешь..., - продолжил Дориан, снова подходя к ней ближе и дразня, - Может быть ты и права. И это пора прекращать.
Рания даже не успела собраться с мыслями и подобрать ответ, когда Дориан уже снова ушел из покоев.
Она уже всерьез думала рвать веревку. Она сжимала кулаки до крови, не позволяя себе делать этого. Она была на пределе.
Но, дверь распахнулась и в нее полу-вошел полу-влетел Хэлл, не иначе как ускоренный мотивирующим пинком.
Это уже точно было последней каплей.
Хэлл, увидев Ранию, изменился в лице и, резко развернулся к Дориану, входящему следом.
- Как это понимать?!, - прошипел он, сразу забыв, каким образом он сюда попал и готовый нападать.
Не ответив ни слова, Дориан так же невозмутимо прошествовал мимо него и внимательно вгляделся в глаза Рании, будто ища там слова, что она силится не высказывать.
- Вот твоя ручная зверушка, - шутливо указал он на Хэлла, - Прибыла. Могу оставить вас здесь вдвоем, хочешь? Он тебя освободит и все такое...
Рания медленно перевела на него глаза. Ее безумный взгляд был лучше любого ответа.
Дориан медленно завел руку ей за спину. Один миг - и она почуяла, как опадает держащая ее веревка. Как к пальцам возвращается чувствительность. Как кровь пульсирует с удвоенной силой, как мозг взрывается, как ее поглощает кислотная, ядовитая зелень, как близки растянутые в ухмылке губы, как все же трясет его самого... Капли крови из прокушенных моментально губ окропили пол; когти прорывались под клочки разорванной одежды, достигая жаждущей кожи, впиваясь в нее так глубоко, как хватало сил; рука вцепилась в волосы, сжимая их мертвой хваткой, не давай ни малейшего шанса шевельнуться, отвести голову, вырваться из поцелуя...
И все же, Дориан сумел ухватить долю свободы и обернулся к двери, где застыл Хэлл, про которого уже напрочь забыла Рания.
- Выйдешь - или нам продолжать при тебе?
Больше ничего сказать и сделать он не успел.