Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
Выводим бесконечные символы на земле. Они мелкие, странные, завитые, острые, сложные. Чертим их какими-то черными палочками. Постоянно сверяемся с то ли книгой, то ли бумажкой, которая в твоих руках. Тщательно. Откуда у меня в руках эта штука? Что значат все эти завитки? И кстати - где я вообще?
Поднимаю глаза на тебя. Ты как раз занят разглядыванием образца. Это надо запомнить, прежде чем повторить. Но ты, кажется, в отличии от меня, понимаешь смысл. Что-то проговариваешь про себя, шевеля губами.
Снова утыкаюсь в землю и снова веду бесконечный узор. Если посмотреть на горизонт, становится страшно. Символы уходят далеко за него.
Сколько мы уже тут? Я не чую усталости. И не чую воодушевления. Чую только, что не выпущу странное орудие письма из руки.
Продавленная в местах нажима земля чернеет, наполняется будто бы чернилами. Земля изрыта, перечерчена, насколько хватает взгляда. Это вводит в смятение. Зачем писать на земле? Но я встаю, и я заношу ногу, и я брожу по земле, и я задеваю обувью плоды наших трудов, и они остаются не тронутыми. Идеальными.
В голове вспыхивает воспоминание сада, в котором я чертила почти то же самое, на земле. Но тут символы другие. Тут они мельче. Сложнее. И - другие.
Пахнет землей, но больше - свежими ветвями деревьев, за спиной. Вроде бы, там есть парочка. Их придется снести или писать прямо на них? Запах напоминает какие-то странные специи. И чем дальше я пячусь назад, сидя на коленях, освобождая место для новых символов - тем он сильнее. Он заставляет оборачиваться. Отвлекает.
- А куда дальше?, - я бросаю палочку и смотрю на тебя.
- Что значит "дальше"?, - спрашиваешь ты, тоже поднимая голову. Спрашиваешь так, будто я идиотка и не понимаю очевидного, глядишь раздраженно и нетерпеливо, - Что значит "дальше"?!
Второй раз ты произносишь это гораздо злобнее и, покачав головой, отворачиваешься и продолжаешь исписывать землю.
Я вижу твои пряди, тут же упавшие на лицо. И почти не вижу лица. Только губы снова что-то безмолвно шепчут, а ноздри гневно раздуваются.
Я так и не поднимаю палочку. Щурю глаза.
- Дальше... ну, после этого, - я опираюсь рукой на чистый кусок земли и киваю в сторону горизонта.
Ты снова смотришь на меня. Уже спокойнее. На меня ты не злишься, вовсе не на меня. Просто не любишь, когда отвлекают.
- Ты вообще понимаешь, где мы?, - говоришь ты, выдержав паузу.
- В мире, - полувопросительно произношу я.
- Вот именно, - ты слабо киваешь, - А ты помнишь, что тут происходит?
Теперь медлю я. И отвечаю, растянуто, тихо, почти шепотом, смакуя слово, наслаждаясь им, боясь спугнуть его, будто я это могу.
- Конец.
Ты уже не отвечаешь. Ты опять возвращаешься к земле и символам. И я следую твоему примеру. Мы - всего лишь катализаторы. Немного ускоряем. Чуть-чуть добавляем. Я закусываю губу и стараюсь ничего не перепутать. Это увлекает.
- Кстати, а ты кто?, - "вовремя" спохватываюсь я.
- Тихо!, - вдруг почти орешь ты, прикладываешь ладонь к только что выведенным символам и неотрывно смотришь на горизонт. Секундой спустя начинаю слышать и я. Слышать ли? Тихие точки, вроде бы скрежет. Нет, глухие толчки. Резкие. Очень тихое землятрясение. Что-то зашевелилось в земле. Где-то в самой толще. А вон там - почти у поверхности. Звуков все больше. Какие-то четче, какие-то ближе.
- Быстро! Заканчиваем и валим!
Ты нервничаешь, однако рисуешь символы с прошлым тщанием и точностью.
- Так и потом куда?, - спрашиваю я, уже не отвлекаясь от земли.
Ты не отвечаешь. Какая, собственно, разница? Я слышу толчки из-под земли и, кажется, уже почти выучила узор.
Коротко принюхиваюсь к листве за спиной. Нет, Рании здесь нет. И не было. Зато тут и есть земля и то, что в ней.
Поднимаю глаза на тебя. Ты как раз занят разглядыванием образца. Это надо запомнить, прежде чем повторить. Но ты, кажется, в отличии от меня, понимаешь смысл. Что-то проговариваешь про себя, шевеля губами.
Снова утыкаюсь в землю и снова веду бесконечный узор. Если посмотреть на горизонт, становится страшно. Символы уходят далеко за него.
Сколько мы уже тут? Я не чую усталости. И не чую воодушевления. Чую только, что не выпущу странное орудие письма из руки.
Продавленная в местах нажима земля чернеет, наполняется будто бы чернилами. Земля изрыта, перечерчена, насколько хватает взгляда. Это вводит в смятение. Зачем писать на земле? Но я встаю, и я заношу ногу, и я брожу по земле, и я задеваю обувью плоды наших трудов, и они остаются не тронутыми. Идеальными.
В голове вспыхивает воспоминание сада, в котором я чертила почти то же самое, на земле. Но тут символы другие. Тут они мельче. Сложнее. И - другие.
Пахнет землей, но больше - свежими ветвями деревьев, за спиной. Вроде бы, там есть парочка. Их придется снести или писать прямо на них? Запах напоминает какие-то странные специи. И чем дальше я пячусь назад, сидя на коленях, освобождая место для новых символов - тем он сильнее. Он заставляет оборачиваться. Отвлекает.
- А куда дальше?, - я бросаю палочку и смотрю на тебя.
- Что значит "дальше"?, - спрашиваешь ты, тоже поднимая голову. Спрашиваешь так, будто я идиотка и не понимаю очевидного, глядишь раздраженно и нетерпеливо, - Что значит "дальше"?!
Второй раз ты произносишь это гораздо злобнее и, покачав головой, отворачиваешься и продолжаешь исписывать землю.
Я вижу твои пряди, тут же упавшие на лицо. И почти не вижу лица. Только губы снова что-то безмолвно шепчут, а ноздри гневно раздуваются.
Я так и не поднимаю палочку. Щурю глаза.
- Дальше... ну, после этого, - я опираюсь рукой на чистый кусок земли и киваю в сторону горизонта.
Ты снова смотришь на меня. Уже спокойнее. На меня ты не злишься, вовсе не на меня. Просто не любишь, когда отвлекают.
- Ты вообще понимаешь, где мы?, - говоришь ты, выдержав паузу.
- В мире, - полувопросительно произношу я.
- Вот именно, - ты слабо киваешь, - А ты помнишь, что тут происходит?
Теперь медлю я. И отвечаю, растянуто, тихо, почти шепотом, смакуя слово, наслаждаясь им, боясь спугнуть его, будто я это могу.
- Конец.
Ты уже не отвечаешь. Ты опять возвращаешься к земле и символам. И я следую твоему примеру. Мы - всего лишь катализаторы. Немного ускоряем. Чуть-чуть добавляем. Я закусываю губу и стараюсь ничего не перепутать. Это увлекает.
- Кстати, а ты кто?, - "вовремя" спохватываюсь я.
- Тихо!, - вдруг почти орешь ты, прикладываешь ладонь к только что выведенным символам и неотрывно смотришь на горизонт. Секундой спустя начинаю слышать и я. Слышать ли? Тихие точки, вроде бы скрежет. Нет, глухие толчки. Резкие. Очень тихое землятрясение. Что-то зашевелилось в земле. Где-то в самой толще. А вон там - почти у поверхности. Звуков все больше. Какие-то четче, какие-то ближе.
- Быстро! Заканчиваем и валим!
Ты нервничаешь, однако рисуешь символы с прошлым тщанием и точностью.
- Так и потом куда?, - спрашиваю я, уже не отвлекаясь от земли.
Ты не отвечаешь. Какая, собственно, разница? Я слышу толчки из-под земли и, кажется, уже почти выучила узор.
Коротко принюхиваюсь к листве за спиной. Нет, Рании здесь нет. И не было. Зато тут и есть земля и то, что в ней.