Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
- Ты живой?
Голос донесся откуда-то неподалеку. Спокойный, усталый и даже почти безразличный голос. Скучающий.
Прошелестел, зазвенел, разлетаясь вдаль и раскололся о стены. Если они тут были. Нет, нет здесь никаких стен. Что тогда дало такое эхо? Он попытался задуматься, но тут же перестал. Мгновенье назад ему казалось, что он лежит на кровати, утопая в невообразимо пышных подушках и одеялах. Теперь он в этом усомнился. Но, он все же лежал. Возможно, вниз головой.
- Ты живой?, - повторил голос, не меняя интонации. Полувопросительно. Мягко. Спокойно.
Странное бардовое марево вокруг клубилось. Перемежалось алыми волнами. Черными прорезями. Розоватыми отсветами. Он лежал прямо в этом мареве. Поддерживаемый будто воздухом. Плотным, таким обволакивающим. Ткань. Желе.
- Уже давно как нет, - ответил он. Так же мерно растягивая слова. Улыбаясь. Прикрывая глаза. Комок странного марева расположился под головой, словно специально, обнимая и обволакивая.
Впереди - или сверху? - ему показался силуэт. Часть его. Рука, торс, половина лица... Оконная рама? Ночной город за блестящим стеклом? Все промелькнуло и моментально утонуло в бардово-алом мареве. В нем тонуло все. И слова падали в него, как в пух.
Он услышал смех. Тихими, мелкими брызгами тот расплескался по невообразимой ткани. Опал в нее каплями. Он почуял сладость во рту, холодную и резкую, но не приторную. В ней было больше воды. И чего-то химического.
- Забыла тебе сказать..., - слова последовали за смехом, - Давно хотела, но все никак случая не выдавалось. Знаешь, чем отличается неумерший от бессмертного?
Он повел головой, медленно поворачивая ее на голос. Окружаюжее тепло усыпляло, но не так сильно как растянутые слова.
- Бессмертным, - продолжал голос, - быть так больно. Я раньше не знала этого.
Она усмехнулась, не размыкая губ. Он услышал это, как услышал и растянутые в улыбке губы. Если это вообще можно услышать.
Он дослушал, прикрыв глаза. И тоже рассмеялся.
Ему казалось, что он плывет. Постоянно опадает куда-то вглубь странного, яркого, мягкого марева, и одновременно постоянно поднимается вверх. Будто под волной и на гребне волны одновременно. Яркие, тонкие, дрожащие лучи словно расходились от его глаз. Они расходились веерами, блистали у края поля зрения. Без остановки. Моментами ему казалось, что его сейчас стошнит. Но это тут же проходило.
- Где мы?
Он подал голос и подивился ему. Такой жесткий среди окружающей мягкости.
- Я не знаю, - ответила она и ее интонации слились с медленным движением окружающих багровых волн, - Кто знает, что за место мы с тобой породили снова?
Он помолчал. Ему хотелось спать и вскочить одновременно.
- Почему я чувствую всякую фигню?, - снова проговорила она где-то рядом, но уже, кажется, чуть переместившись в другом направлении.
- М?
Он приподнял голову, пытаясь разглядеть ее там, откуда слышал.
- Жар. Веселье. Твою тошноту...
Он откинулся обратно на "подушку", улыбнулся, прищурившись.
- Потому что ты так и не отсоединилась.
- Ах..., - полувопросительно выдохнула она.
Ему лень было разбираться, забыла она это сделать или же Объединение поддерживалось намеренно. Ему было хорошо и так.
- Что это вокруг? - спросил он и ткнул пальцем кажущееся плотным марево. Материя под нажимом когтя не прорвалась, а просто вдавилась внутрь, движимая инерцией еще долго, распыляясь впереди, словно пыльца, пропитавшая воздух.
- Это..., - она протянула слоги, как умела только она. Словно забывала в процессе, о чем говорила. Словно не говорила, а пела, - Помнишь, как говорил Дориан? "Она крадет у нас - мы крадем у нее". А я скажу - можешь более не бояться красного тумана. Он теперь тоже наш.
- А я и не боялся, - прошелестел в ответ он. Настолько тихо и искренне, что она ответила не сразу.
- Ты... знаешь, ты лучше всех нас.
Он неслышно усмехнулся и одновременно услышал легчайшие расспыпающиеся капли ее смеха.
Голос донесся откуда-то неподалеку. Спокойный, усталый и даже почти безразличный голос. Скучающий.
Прошелестел, зазвенел, разлетаясь вдаль и раскололся о стены. Если они тут были. Нет, нет здесь никаких стен. Что тогда дало такое эхо? Он попытался задуматься, но тут же перестал. Мгновенье назад ему казалось, что он лежит на кровати, утопая в невообразимо пышных подушках и одеялах. Теперь он в этом усомнился. Но, он все же лежал. Возможно, вниз головой.
- Ты живой?, - повторил голос, не меняя интонации. Полувопросительно. Мягко. Спокойно.
Странное бардовое марево вокруг клубилось. Перемежалось алыми волнами. Черными прорезями. Розоватыми отсветами. Он лежал прямо в этом мареве. Поддерживаемый будто воздухом. Плотным, таким обволакивающим. Ткань. Желе.
- Уже давно как нет, - ответил он. Так же мерно растягивая слова. Улыбаясь. Прикрывая глаза. Комок странного марева расположился под головой, словно специально, обнимая и обволакивая.
Впереди - или сверху? - ему показался силуэт. Часть его. Рука, торс, половина лица... Оконная рама? Ночной город за блестящим стеклом? Все промелькнуло и моментально утонуло в бардово-алом мареве. В нем тонуло все. И слова падали в него, как в пух.
Он услышал смех. Тихими, мелкими брызгами тот расплескался по невообразимой ткани. Опал в нее каплями. Он почуял сладость во рту, холодную и резкую, но не приторную. В ней было больше воды. И чего-то химического.
- Забыла тебе сказать..., - слова последовали за смехом, - Давно хотела, но все никак случая не выдавалось. Знаешь, чем отличается неумерший от бессмертного?
Он повел головой, медленно поворачивая ее на голос. Окружаюжее тепло усыпляло, но не так сильно как растянутые слова.
- Бессмертным, - продолжал голос, - быть так больно. Я раньше не знала этого.
Она усмехнулась, не размыкая губ. Он услышал это, как услышал и растянутые в улыбке губы. Если это вообще можно услышать.
Он дослушал, прикрыв глаза. И тоже рассмеялся.
Ему казалось, что он плывет. Постоянно опадает куда-то вглубь странного, яркого, мягкого марева, и одновременно постоянно поднимается вверх. Будто под волной и на гребне волны одновременно. Яркие, тонкие, дрожащие лучи словно расходились от его глаз. Они расходились веерами, блистали у края поля зрения. Без остановки. Моментами ему казалось, что его сейчас стошнит. Но это тут же проходило.
- Где мы?
Он подал голос и подивился ему. Такой жесткий среди окружающей мягкости.
- Я не знаю, - ответила она и ее интонации слились с медленным движением окружающих багровых волн, - Кто знает, что за место мы с тобой породили снова?
Он помолчал. Ему хотелось спать и вскочить одновременно.
- Почему я чувствую всякую фигню?, - снова проговорила она где-то рядом, но уже, кажется, чуть переместившись в другом направлении.
- М?
Он приподнял голову, пытаясь разглядеть ее там, откуда слышал.
- Жар. Веселье. Твою тошноту...
Он откинулся обратно на "подушку", улыбнулся, прищурившись.
- Потому что ты так и не отсоединилась.
- Ах..., - полувопросительно выдохнула она.
Ему лень было разбираться, забыла она это сделать или же Объединение поддерживалось намеренно. Ему было хорошо и так.
- Что это вокруг? - спросил он и ткнул пальцем кажущееся плотным марево. Материя под нажимом когтя не прорвалась, а просто вдавилась внутрь, движимая инерцией еще долго, распыляясь впереди, словно пыльца, пропитавшая воздух.
- Это..., - она протянула слоги, как умела только она. Словно забывала в процессе, о чем говорила. Словно не говорила, а пела, - Помнишь, как говорил Дориан? "Она крадет у нас - мы крадем у нее". А я скажу - можешь более не бояться красного тумана. Он теперь тоже наш.
- А я и не боялся, - прошелестел в ответ он. Настолько тихо и искренне, что она ответила не сразу.
- Ты... знаешь, ты лучше всех нас.
Он неслышно усмехнулся и одновременно услышал легчайшие расспыпающиеся капли ее смеха.