Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
то был странный мужик. он не был особо красив, не был ничем примечателен. у мужика было что-то вроде кучи детей, разных возрастов. и их хата, в которой я периодически жила. ему было лет где-то 40-50. и почему-то я была готова чуть ли не стать женой этого мужика. почему-то.
я, конечно, догадываюсь почему, но это мы оставим для привата.
а мужик таки был невзрачный. какой-то почти поседевший, в чем-то темно-сером...
и хата его находилась рядом. или - переход в его хату. вообще, конечно, там, куда мы заходили, не хватило бы места для целой квартиры. но дверей было много повсеместно. это была площадь, разделенная на сектора, и двери - повсюду. прямо в плоских стенах вокруг площади и секторов. видимо, это были другие переходы.
что и как долго было в хате - это я не помню.
потом мы вышли на площадь. и почему-то сразу разделились. точнее, я куда-то умотала.
на площади был народ. обычные, вроде бы, человеческие люди. сидели на каменных блоках вместо лавочек, ходили, разговаривали, играли дети - все цивильно и опять ничего примечательного.
не помню, как и зачем я наткнулась на этого мужика. вроде бы, он меня искал и ждал, а я знала об этом и решила сжалиться...
он сидел с краю площади, тоже на каменном блоке. тут был тихенький такой закуток, безлюдный. вокруг него копошились его дети - кто постарше, кто помладше. помню, младшая девчонка лет пяти была блондинкой, эта игралась с чем-то на асфальте, а постарше, лет четырнадцати - шатенкой, эта шланговалась за спиной отца и что-то высматривала. остальных не разглядела и не запомнила.
мы говорили с этим мужиков. долго говорили, обстоятельно. не помню, о чем. помню только суть - я резко почуяла, что он мне интересен и вообще мразь и жалкий и хотела его бросить, а он чуть ли не слезно умолял меня остаться, идти с ним, я же так привязалась к детям и все такое. нет уж, пидор, спекулировать детьми (которых я рили обожаю, чьими бы они ни были, даже если я их не знаю и не помню) - это ты уже запрещенный прием юзаешь.
в общем, я силилась все таки послать это чмо. но чмо так картинно ныло, что мне даже было его жаль и я пыталась говорить мягше, заботливее и чтоб сам понял.
но нет. не понял.
и вот, я уже иду прочь с того места, вглубь площади - а он идет за мной. я останавливаюсь и снова пытаюсь что-то объяснять.
в это время мимо нас проходит... мой отец. ну, мой мясной отец. спокойный такой, чет напевает себе, тащит что-то длинное - то ли доску, то ли свернутый ватман. глянул на меня, да и дальше пошел.
а я все объясняла.
через какое-то время отец шел обратно. уже без чего-то длинного. опять глянул на меня. на этот раз как-то удивленно. и я прям прочитала его мысль в этом взгляде - "ты ж вроде собиралась его послать?".
"и в самом деле", - подумала я следом за папашей, которому, как оказалось, рассказывала о своих планах на тему сего существа.
подумала - и, забив на речитатив "мужика мечты", догнала отца и пошла с ним рядом. сразу как-то повеселело. и полегчало. как мусор выкинула и вонять перестало.
шли молча. отец пошел к другому краю площади, туда, где на длинном бетонном блоке сидело много народа. пока шли туда, миновали пару поворотов между секторами, клумбу, какой-то магазинчик и вход во что-то большое.
телки, сидящие на блоке и курящие, при виде отца поздоровались, подвинули жирные жопы и свое пиво, освобождая место. отец, с удовольствием сев, достал свое пиво, аккуратненький стаканчик, не торопясь и с умилительным предвкушением налил в него пива, достал какую-то закусь (не разглядела), удовлетворенно вздохнул и посмотрел на меня. мол, рассказывай.
рассказывать я не торопилась. горло сдавливала откуда-то начинающая накатывать ярость. мысли путались и обращались в точку. в ясную такую, пылающую, хоть и черную, точку. почему-то казалось, что мы с отцом здесь не от мира сего. или мы здесь лишние, или это все вокруг - лишнее. все они и всё это. мы как будто светились, а остальные - тлели. медленно поворачивая голову, я смотрела на телок. а телки косились на меня. испуганно. да и этот "мужик мечты"... что за чмо. ярость поднималась как раз к нему. он казался грзяью.
на блоке, рядом с телками, лежала пачка сигарет одной из них. цепанув ее, я вытащила сигарету, положила пачку обратно, материализовала откуда-то зажигалку и самозабвенно закурила. и только тогда заметила возмущенный, но все еще испуганный взгляд телок.
- а...., - крякнула одна из них.
- да она все равно свое возьмет, - с добродушной улыбкой объяснил ей отец.
телкам не выдалось продолжить. все равно конкретно к ним злобы почему-то не было... но, им не удалось не по той причине.
внезапно за спиной раздались шаги, возня, ор маленького ребенка. совсем маленького. я обернулась. к нам уже успешно подошел тот самый "мужик мечты". с ребенком на руках, около года. пацан. пацан орал. видно, что просто капризничал. ублюдок. фон говна, идущий от "мужика", распространился и на "ублюдка". чем-то они даже были похожи.
- спасите нас!, - провозгласил мужик, скуксив грустное ебальце. провозгласил как бы всем сидящим на блоке, но смотрел на меня.
"говнооооооо", - подумала я. но вместо этого сказала:
- спасать сам себя будешь. а помочь помогу, если что-то реальное.
но, не успела я выговорить и первое слово, как на мужика заорала рядом стоящая бабка лет 65ти, старая, но боевая такая, с огоньком. эта тоже светилась, хоть и чуть слабее. орала она то же самое по смыслу, что и говорила я, только развернутее, агрессивнее, поучительнее и с красивыми нецензурными оборотами.
мужик было заткнулся, проглотив язык и даже попятился от напора, но потом таки вспомнил:
- спасите нас, нашу семью!, - заорал он чуть громче, чем в первый раз и еще более жалобно, - дети страдают без той, что могла бы стать им матерью! я тоже страдаю!
"ну и чмо", - отметила я мысленно, следя, как пацан у него на руках мотает сопли на рукав.
тут я поняла, что пришло время окончательного объяснения. эдакого контрольного в голову. не потому что он бы че-то понял, нет. просто я этого хотела. для себя. это был контрольный в голову скорее мне.
- Понимаешь..., - начала я достаточно громко, чтобы переорать светящуюся бабку, - Я тебя не люблю. более того. я люблю только одно существо в этом... хм, во всех мирах, - я снова затянулась сигаретой и смачно выдохнула дым. "мужик" попятился еще на шаг, чему я была несказанно рада. он не любил, когда я курю, - Я люблю Дориана, - продолжила я, - И курить я тоже люблю.
с этими словами я сделала последнюю затяжку и впечатала окурок в блок, гася его.
и тут произошло что-то невообразимое. мужик, бывший мужиком, вокруг которого почему-то в срочном порядке прямо в воздухе растворились дети, обратился в бабу.
баба была моложе. возможно, только чуть старше меня самой. такая же высокая. но какая-то... потрепанная. и такая же жалобная. но, почему-то она стала то ли чуть обиженнее, то ли чуть серьезнее.
я почему-то ржала.
потом она куда-то ушла. а я пошла за ней. держалась на расстоянии, но всегда держала в поле зрения. ярость, до того бывшая точкой, теперь стала бешеным потоком, что влился в меня всей своей полнотой. ЭТО надо было уничтожить. просто надо было.
я подходила к ней и цепляла ее. словами. отпускала словечки по поводу ее обликов, обманов, дурости. неосторожности. по поводу того, что она нарвалась. я, кажется, провоцировала.
и это таки удалось.
где-то в центре площади ее блуждания закончились, она остановилась и развернулась ко мне.
- я тебе вьебу, - изрекла она и наклонила голову, как перед броском.
- ты? мне?, - я ухмылялась и совершенно искренне удивлялась.
- да, я тебе, - стояла на своем баба.
- ну так это, сука, из раздела фантастики, - равнодушно отвечала я.
вокруг нас собирался народ. кто-то просто замедлял шаг, кто-то спецом подходил ближе, кто-то показывал на нас пальцем и обсуждал нас.
"смотри, смотри", - слышала я, - "она таки разозлилась. ох щас и будет..."
"да че будет то?"
"да ты чего. это же она!"
кто такая эта "она", откуда они ее знают и почему она - я - я не понимала. а может и понимала. но не помню.
И ТУТ НАЧАЛАСЬ МУЗЫКА
песня звучала громко - из ниоткуда и отовсюду, и одновременно, как будто кто-то орал мне ее прямо в ухо. или же она звучала откуда-то изнутри меня. и она была так убедительна... и она была невыносимо красива...
все, что я помню - это поток, который обвился вокруг бабы и намертво пригвоздил ее ко мне. теперь - только так. что-то звериное. не оставлю. не отступлю. и страх - мелкий, зудящий страшок где-то на за границей потока - я не знала, что именно она будет делать. а поток грохотал.
наконец "сука" (теперь я обращалась к ней исключительно так) пошла в атаку. это, наверно, должен был быть удар в ухо, а потом удар куда-то под дых, и что-то еще в этом роде - только вот ее руки пролетали как-то мимо. я видела, что она-то не промазывает. и я никак не закрывалась. но... она попадала будто по воздуху, как будто я была не материальна. только мелькания перед глазами.
раз пять или шесть она пыталась бить. на последний запал ее подугас. она округлила глаза и, кажется, думала стратегию.
и именно в этот самый момент, когда она замерла и выпучила свои сучьи глаза, ей прилетело в лицо. на самом деле, я никуда конкретно не целилась. куда попаду - туда и ладно. все равно ей много не надо. не помню, куда я попала. помню только, отпечатавшееся в памяти, как в замедленной сьемке - как летит вперед моя рука, и вокруг нее, как живые змеи, оборачиваются цепи, сами сползающие откуда-то с меня. с шеи или с плеч. оплетаются вокруг руки, оплетаются вокруг кулака, свисают с него - и бьют вместе со мной. разные, разных цветов и размеров. дальше - кровь, отдача в костяшке, сука сгибается пополам, закрывает лицо ладонью, качается.
цепи, мгновенно скользнувшие на руку, теперь так же быстро скользят обратно, и - недвижимыми уже змеями повисают на моей шее, прямо так, свисая до пояса и ниже. как шарф. как царственная мантия. они - светились ярче всего в этом мире.
просто крови и ее испуга мне было мало, чертовски мало. как только она разогнулась, за первым ударом последовал и второй. во время него я успела поймать снова скользнувшие мне на руку цепи в кулак, схватить их, зажать - и все последующие удары я так их и держала. свободными концами они обвились вокруг руки, куда достали. пытающие тускло-зеленым, они на самом деле были будто живыми. еще удар и еще. и еще. и еще. и еще. и снова. я просто убивала ее. била всем телом, в развороте, вкладывая в удар всю свою массу. снова и снова. она пыталась бежать. я гнала ее по площади и била в голову сзади. она падала. иногда вместе с ней падала и одна из моих цепей. я ее уже не поднимала. цепь, перепачканная кровью, слизью и дорожной пылью, так и оставалась валяться на земле или прямо на упавшем сучьем теле. она пыталась что-то вякать про то, что "а вот, как же ты теперь без нее", - но в ответ я лишь плевала в сучью рожу и за шкирку поднимала суку на ноги, чтобы снова втопить кулак в ткани ее головы. бессмысленно объяснять существу, у которого есть только облик (да и тот уже подпорченный), что цепь - лишь облик, а у меня есть не только он.
кажется, я убила ее. убила суку. не знаю. я не проверяла. но в какой-то момент, под одобрительные вопли народа на площади, что следовал за нами, петляя, она упала и больше не встала. не шевелилась и не дышала. от головы не осталось почти ничего - только аморфное красное месиво.
я распрямила спину, дышала тяжело и глубоко. так глубоко... перед глазами плясала светящаяся круговерть. что-то поднималось из груди, из живота - прямо до горла, сердце готово было выскочить через рот, изнутри так и стремился вырваться крик - победоносный крик, смешанный с рыком.
только через какое-то время я почуяла боль в руке и углядела разбитые в хлам костяшки пальцев. почему-то это вызвало смех. смех, пронзенный глубоким, победоносным дыханием.
а мужик таки был невзрачный. какой-то почти поседевший, в чем-то темно-сером...
и хата его находилась рядом. или - переход в его хату. вообще, конечно, там, куда мы заходили, не хватило бы места для целой квартиры. но дверей было много повсеместно. это была площадь, разделенная на сектора, и двери - повсюду. прямо в плоских стенах вокруг площади и секторов. видимо, это были другие переходы.
что и как долго было в хате - это я не помню.
потом мы вышли на площадь. и почему-то сразу разделились. точнее, я куда-то умотала.
на площади был народ. обычные, вроде бы, человеческие люди. сидели на каменных блоках вместо лавочек, ходили, разговаривали, играли дети - все цивильно и опять ничего примечательного.
не помню, как и зачем я наткнулась на этого мужика. вроде бы, он меня искал и ждал, а я знала об этом и решила сжалиться...
он сидел с краю площади, тоже на каменном блоке. тут был тихенький такой закуток, безлюдный. вокруг него копошились его дети - кто постарше, кто помладше. помню, младшая девчонка лет пяти была блондинкой, эта игралась с чем-то на асфальте, а постарше, лет четырнадцати - шатенкой, эта шланговалась за спиной отца и что-то высматривала. остальных не разглядела и не запомнила.
мы говорили с этим мужиков. долго говорили, обстоятельно. не помню, о чем. помню только суть - я резко почуяла, что он мне интересен и вообще мразь и жалкий и хотела его бросить, а он чуть ли не слезно умолял меня остаться, идти с ним, я же так привязалась к детям и все такое. нет уж, пидор, спекулировать детьми (которых я рили обожаю, чьими бы они ни были, даже если я их не знаю и не помню) - это ты уже запрещенный прием юзаешь.
в общем, я силилась все таки послать это чмо. но чмо так картинно ныло, что мне даже было его жаль и я пыталась говорить мягше, заботливее и чтоб сам понял.
но нет. не понял.
и вот, я уже иду прочь с того места, вглубь площади - а он идет за мной. я останавливаюсь и снова пытаюсь что-то объяснять.
в это время мимо нас проходит... мой отец. ну, мой мясной отец. спокойный такой, чет напевает себе, тащит что-то длинное - то ли доску, то ли свернутый ватман. глянул на меня, да и дальше пошел.
а я все объясняла.
через какое-то время отец шел обратно. уже без чего-то длинного. опять глянул на меня. на этот раз как-то удивленно. и я прям прочитала его мысль в этом взгляде - "ты ж вроде собиралась его послать?".
"и в самом деле", - подумала я следом за папашей, которому, как оказалось, рассказывала о своих планах на тему сего существа.
подумала - и, забив на речитатив "мужика мечты", догнала отца и пошла с ним рядом. сразу как-то повеселело. и полегчало. как мусор выкинула и вонять перестало.
шли молча. отец пошел к другому краю площади, туда, где на длинном бетонном блоке сидело много народа. пока шли туда, миновали пару поворотов между секторами, клумбу, какой-то магазинчик и вход во что-то большое.
телки, сидящие на блоке и курящие, при виде отца поздоровались, подвинули жирные жопы и свое пиво, освобождая место. отец, с удовольствием сев, достал свое пиво, аккуратненький стаканчик, не торопясь и с умилительным предвкушением налил в него пива, достал какую-то закусь (не разглядела), удовлетворенно вздохнул и посмотрел на меня. мол, рассказывай.
рассказывать я не торопилась. горло сдавливала откуда-то начинающая накатывать ярость. мысли путались и обращались в точку. в ясную такую, пылающую, хоть и черную, точку. почему-то казалось, что мы с отцом здесь не от мира сего. или мы здесь лишние, или это все вокруг - лишнее. все они и всё это. мы как будто светились, а остальные - тлели. медленно поворачивая голову, я смотрела на телок. а телки косились на меня. испуганно. да и этот "мужик мечты"... что за чмо. ярость поднималась как раз к нему. он казался грзяью.
на блоке, рядом с телками, лежала пачка сигарет одной из них. цепанув ее, я вытащила сигарету, положила пачку обратно, материализовала откуда-то зажигалку и самозабвенно закурила. и только тогда заметила возмущенный, но все еще испуганный взгляд телок.
- а...., - крякнула одна из них.
- да она все равно свое возьмет, - с добродушной улыбкой объяснил ей отец.
телкам не выдалось продолжить. все равно конкретно к ним злобы почему-то не было... но, им не удалось не по той причине.
внезапно за спиной раздались шаги, возня, ор маленького ребенка. совсем маленького. я обернулась. к нам уже успешно подошел тот самый "мужик мечты". с ребенком на руках, около года. пацан. пацан орал. видно, что просто капризничал. ублюдок. фон говна, идущий от "мужика", распространился и на "ублюдка". чем-то они даже были похожи.
- спасите нас!, - провозгласил мужик, скуксив грустное ебальце. провозгласил как бы всем сидящим на блоке, но смотрел на меня.
"говнооооооо", - подумала я. но вместо этого сказала:
- спасать сам себя будешь. а помочь помогу, если что-то реальное.
но, не успела я выговорить и первое слово, как на мужика заорала рядом стоящая бабка лет 65ти, старая, но боевая такая, с огоньком. эта тоже светилась, хоть и чуть слабее. орала она то же самое по смыслу, что и говорила я, только развернутее, агрессивнее, поучительнее и с красивыми нецензурными оборотами.
мужик было заткнулся, проглотив язык и даже попятился от напора, но потом таки вспомнил:
- спасите нас, нашу семью!, - заорал он чуть громче, чем в первый раз и еще более жалобно, - дети страдают без той, что могла бы стать им матерью! я тоже страдаю!
"ну и чмо", - отметила я мысленно, следя, как пацан у него на руках мотает сопли на рукав.
тут я поняла, что пришло время окончательного объяснения. эдакого контрольного в голову. не потому что он бы че-то понял, нет. просто я этого хотела. для себя. это был контрольный в голову скорее мне.
- Понимаешь..., - начала я достаточно громко, чтобы переорать светящуюся бабку, - Я тебя не люблю. более того. я люблю только одно существо в этом... хм, во всех мирах, - я снова затянулась сигаретой и смачно выдохнула дым. "мужик" попятился еще на шаг, чему я была несказанно рада. он не любил, когда я курю, - Я люблю Дориана, - продолжила я, - И курить я тоже люблю.
с этими словами я сделала последнюю затяжку и впечатала окурок в блок, гася его.
и тут произошло что-то невообразимое. мужик, бывший мужиком, вокруг которого почему-то в срочном порядке прямо в воздухе растворились дети, обратился в бабу.
баба была моложе. возможно, только чуть старше меня самой. такая же высокая. но какая-то... потрепанная. и такая же жалобная. но, почему-то она стала то ли чуть обиженнее, то ли чуть серьезнее.
я почему-то ржала.
потом она куда-то ушла. а я пошла за ней. держалась на расстоянии, но всегда держала в поле зрения. ярость, до того бывшая точкой, теперь стала бешеным потоком, что влился в меня всей своей полнотой. ЭТО надо было уничтожить. просто надо было.
я подходила к ней и цепляла ее. словами. отпускала словечки по поводу ее обликов, обманов, дурости. неосторожности. по поводу того, что она нарвалась. я, кажется, провоцировала.
и это таки удалось.
где-то в центре площади ее блуждания закончились, она остановилась и развернулась ко мне.
- я тебе вьебу, - изрекла она и наклонила голову, как перед броском.
- ты? мне?, - я ухмылялась и совершенно искренне удивлялась.
- да, я тебе, - стояла на своем баба.
- ну так это, сука, из раздела фантастики, - равнодушно отвечала я.
вокруг нас собирался народ. кто-то просто замедлял шаг, кто-то спецом подходил ближе, кто-то показывал на нас пальцем и обсуждал нас.
"смотри, смотри", - слышала я, - "она таки разозлилась. ох щас и будет..."
"да че будет то?"
"да ты чего. это же она!"
кто такая эта "она", откуда они ее знают и почему она - я - я не понимала. а может и понимала. но не помню.
И ТУТ НАЧАЛАСЬ МУЗЫКА
песня звучала громко - из ниоткуда и отовсюду, и одновременно, как будто кто-то орал мне ее прямо в ухо. или же она звучала откуда-то изнутри меня. и она была так убедительна... и она была невыносимо красива...
все, что я помню - это поток, который обвился вокруг бабы и намертво пригвоздил ее ко мне. теперь - только так. что-то звериное. не оставлю. не отступлю. и страх - мелкий, зудящий страшок где-то на за границей потока - я не знала, что именно она будет делать. а поток грохотал.
наконец "сука" (теперь я обращалась к ней исключительно так) пошла в атаку. это, наверно, должен был быть удар в ухо, а потом удар куда-то под дых, и что-то еще в этом роде - только вот ее руки пролетали как-то мимо. я видела, что она-то не промазывает. и я никак не закрывалась. но... она попадала будто по воздуху, как будто я была не материальна. только мелькания перед глазами.
раз пять или шесть она пыталась бить. на последний запал ее подугас. она округлила глаза и, кажется, думала стратегию.
и именно в этот самый момент, когда она замерла и выпучила свои сучьи глаза, ей прилетело в лицо. на самом деле, я никуда конкретно не целилась. куда попаду - туда и ладно. все равно ей много не надо. не помню, куда я попала. помню только, отпечатавшееся в памяти, как в замедленной сьемке - как летит вперед моя рука, и вокруг нее, как живые змеи, оборачиваются цепи, сами сползающие откуда-то с меня. с шеи или с плеч. оплетаются вокруг руки, оплетаются вокруг кулака, свисают с него - и бьют вместе со мной. разные, разных цветов и размеров. дальше - кровь, отдача в костяшке, сука сгибается пополам, закрывает лицо ладонью, качается.
цепи, мгновенно скользнувшие на руку, теперь так же быстро скользят обратно, и - недвижимыми уже змеями повисают на моей шее, прямо так, свисая до пояса и ниже. как шарф. как царственная мантия. они - светились ярче всего в этом мире.
просто крови и ее испуга мне было мало, чертовски мало. как только она разогнулась, за первым ударом последовал и второй. во время него я успела поймать снова скользнувшие мне на руку цепи в кулак, схватить их, зажать - и все последующие удары я так их и держала. свободными концами они обвились вокруг руки, куда достали. пытающие тускло-зеленым, они на самом деле были будто живыми. еще удар и еще. и еще. и еще. и еще. и снова. я просто убивала ее. била всем телом, в развороте, вкладывая в удар всю свою массу. снова и снова. она пыталась бежать. я гнала ее по площади и била в голову сзади. она падала. иногда вместе с ней падала и одна из моих цепей. я ее уже не поднимала. цепь, перепачканная кровью, слизью и дорожной пылью, так и оставалась валяться на земле или прямо на упавшем сучьем теле. она пыталась что-то вякать про то, что "а вот, как же ты теперь без нее", - но в ответ я лишь плевала в сучью рожу и за шкирку поднимала суку на ноги, чтобы снова втопить кулак в ткани ее головы. бессмысленно объяснять существу, у которого есть только облик (да и тот уже подпорченный), что цепь - лишь облик, а у меня есть не только он.
кажется, я убила ее. убила суку. не знаю. я не проверяла. но в какой-то момент, под одобрительные вопли народа на площади, что следовал за нами, петляя, она упала и больше не встала. не шевелилась и не дышала. от головы не осталось почти ничего - только аморфное красное месиво.
я распрямила спину, дышала тяжело и глубоко. так глубоко... перед глазами плясала светящаяся круговерть. что-то поднималось из груди, из живота - прямо до горла, сердце готово было выскочить через рот, изнутри так и стремился вырваться крик - победоносный крик, смешанный с рыком.
только через какое-то время я почуяла боль в руке и углядела разбитые в хлам костяшки пальцев. почему-то это вызвало смех. смех, пронзенный глубоким, победоносным дыханием.