Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
ночной воздух, пропитанный нездешним холодом. этот холод идет откуда-то издалека, под ним становится видно пространство за пределами окна и стены. кажется, что там, за ними - этому пространству нет конца. нет начала. оно врезается в меня, но, откуда оно идет - я не увижу, слишком далеко.
холод хрустит на зубах, будто песок.
кажется, если смотреть в него, с каждой секундой будет все страшнее.
поэтому от него отворачиваются сразу.
улавливая лишь его миг, лишь его секундное касание.
он тих, этот холод, он сама тишина, но на обратной стороне его - там, откуда он идет - скрывается шум и вопль.
старые, древние, из чужой памяти. такие, которые здесь, на этом конце, вынести невозможно. невозможно понять, невозможно услышать. они преломляются пространством, временем, миром, обращаясь в... холод. и огни в ночи. одинокие, тихие, желтые огни в кромешной темноте.
где-то шумит море и кажется - а может холод идет с моря? прямиком из его темных ночных глубин.
и все же нет. на зубах слишком много песка. в этом холоде слишком много земли.
и в ответ на этот дальний, слишком дальний шум хочется заорать самой.
холод хрустит на зубах, будто песок.
кажется, если смотреть в него, с каждой секундой будет все страшнее.
поэтому от него отворачиваются сразу.
улавливая лишь его миг, лишь его секундное касание.
он тих, этот холод, он сама тишина, но на обратной стороне его - там, откуда он идет - скрывается шум и вопль.
старые, древние, из чужой памяти. такие, которые здесь, на этом конце, вынести невозможно. невозможно понять, невозможно услышать. они преломляются пространством, временем, миром, обращаясь в... холод. и огни в ночи. одинокие, тихие, желтые огни в кромешной темноте.
где-то шумит море и кажется - а может холод идет с моря? прямиком из его темных ночных глубин.
и все же нет. на зубах слишком много песка. в этом холоде слишком много земли.
и в ответ на этот дальний, слишком дальний шум хочется заорать самой.