Смерть - это с ними, ибо мы - не узрим.
оно растет из нее. из большого пальца ее ноги. а дальше, внутри, в ней - произрастает откуда-то из ее тела. очаг - там. это что-то вроде болезни, и оно выходит наружу из ее пальца. нога и часть бедра - черные. из пальца тянется черная "пуповина". внутри нее - черно почти полностью.
оно - живое. это - ее ребенок, выращенный из ее болезни. она не испытывает к нему людви и материнских чувств, сочувствия. испытывает исследовательский интерес. она очень хочет вырастить это,как некоторые растят цветы, или деревья, или бактериальную культуру в пробирке. это - ее проект. на данное время - самый важный и большой в жизни.
оно действительно размером с крупного младенца. и похоже на антропоморфное. стоит на двух ногах и черное. но, есть ли там руки и ноги, и каково тело - до конца не ясно. оченртания теряются в черных отростках, обрывках, разорванной дымке. относительно хорошо различима голова и глаза. из головы - идет "пуповина". глаза - закрыты, или затянуты белой мутной пленкой - не понятно. оно не говорит, не видит, не чувствует, ничего не делает. оно растет.
ей плохо. болезнь жрет ее. ребенок питается болезнью. чем больше болезни идет через пуповину - тем быстрее растет ребенок. поэтому она не лечит болезнь, хотя могла бы.
и ей плохо. болезнь кормит ребенка, но жрет ее.
"не корми меня", - внезапно произносит ребенок.
кратко, тихо, спокойно. как само собой разумеющееся. нет пояснений, но она понимает - оно вырасло и развилось уже достаточно, чтобы питаться самостоятельно. как-то. откуда-то. не из нее. можно закончить этот этап эксперимента.
но все таки переспрашивает.
"да. я могу сама"
поясняет охотно, быстро, спокойно. "сама". это - думает о себе в женском роде.
она хочет послушать мудрое чадо, но медлит. а вдруг нет? вдруг ошибается? вдруг не достаточно? и тогде что - все труды насмарку? и смерть? кажется, она уже неизбежна, даже если она начнет лечиться прямо сейчас.
"оно тебя убьет", - добавляет дитя.
это понимают они обе.
----
она в детстве. приют. она отличается от остальных детей. что-то есть в ней, неместное, злое, неуправляемое, червоточина. ее ненавидят и боятся. больше - ненавидят. даже презирают. ее легко ненавидеть и презирать вместо того, чтоб бояться - она мала по размеру и слаба.
некоторые хотят защитить ее, просто по глупости и доброте душевной, не понимая точно последствий. но не могут делать это открыто. в этом приюте вообще не принято и нельзя открыто защищать детей. а уж тем более ее. ее почетно хотеть убить.
мужчина идет за ней и кричит. работник приюта. она не бежит, хотя могла бы. бежать, спасаться, прилагать усилия к своему спасению не принято. это не возымеет результата, только усложнит проблему. поэтому она просто идет. мужчина догоняет ее ударами.
комната, еще несколько детей, и женщина - работница приюта. из тех, что тупые и добрые. женщина видит, женщина жалко, но она ничего не делает. не встает с места, не прикрикивает на мужчину, ни о чем не просит, только смотрит. нельзя.
девочка приближается к ней, и женщина обнимает ее. непринужденно и буднично. как будто ничего не происходит, мужчины, побоев и крови не существует.
мужчина отступает и почти уходит. открыто спасать нельзя, но если они успели осущестить этот ритуал - вырывать из рук и сопреничать с коллегой тоже не принято.
но он все таки слишком зол.
женщина и девочка собираются спать - или делать вид, что будут спать. они делят одну кровать на двоих - чтоб надежней.
но он слишком зол, и, когда девочка уже легла, а женщина отошла на пару шагов за одеялом, подлетает и коротким, но внезапно сильным пинком отправляет кровать вместе с девочкой в стену. кровать врезается. слишком сильно. от удара часть полотка, полоса как раз над кроватью, рушится. но, удерживаемая арматурой внутри потолка, виснет, чуть не достав кровати. девочка не оказывается завалена.
но, обломки арматуры опасно вырвались из обвалившегося куска, и ранили ее. фатально. проткнули так, что она смогла их выдернуть из себя, но они нанесли слишком серьезные раны. она не может встать, почти не может шевелиться и почти не может издавать звуки. органы пробиты, и кровь заливает кровать и пол.
дальше мужчина не предпринимает действий. ему то-ли достаточно, то-ли он ошарашен и сам. в конце концов, теперь чинить потолок, и, вроде, частично треснула кровать... это расстраивает его.
женщина послала в жопу ритуалы и пытается открыто и активно спасти девочку. потолок держится на соплях, он рухнет.
сначала она пытается уговорить девочку хотя бы уползти оттуда. потом протискивается под низким навесом, ощерившимся арматурой, ранится сама, и пытается взять девочку на руки. но понимает, что ее нельзя двигать - слишком много костей переломано, слишком серьезно задеты органы, так она ее убьет.
потолок трещит и проседает.
в конце концов женщина осмеливается позвать на помощь других детей, пара осмеливается присоединиться, и вместе они выдвигают кровать вместе с девочкой из-под опасного навеса. женщина ложится на кровать рядом с ней. старается уместиться на самом краешке, не задеть, не увеличить боль. крайне бережно обнимает. они собиралсь спать - и они будут. пока они на кровати вместе - больше никто не тронет девочку. спасать, везти к врачам, вызывать врачей, перевязывать раны, давать обезболивающее - нельзя.
----
вглдываюсь внимательнее в нее взрослую, все же отцепившую от себя "дитя". белая пелена на глазах дитя скукоживается, как высохшая кожура яблока и спадает. глаза под ней - полностью черные, как и само дитя, и блестящие. теперь они видят. дитя действительно откуда-то черпает еду, и растет теперь невероятно быстро. теперь оно уже размером с ребенка, а уже - с подростка. его очертная по ходу роста постоянно меняются, но остаются антропоморфными, и все же действительно напоминают женские. но что вырастет в итоге, чем будет - неизвестно.
----
на ее глазах - татуировки. прямо на радужках и яблоках.
они идут крговым узором по границе радужки и яблока. на правом глазу - круг из мелких-мелких имен, но читамых, если подойти очень близко. она никому не запрещает подходить и читать.
на левом - круг из делений вроде часовых. у каждого деления - дата. а сверху, над ними, на белке глаза - еще одно имя, или слово, или названия места. она не говорит, что это, только улыбается. говорит лишь, что это "важная записка".
она красива, аккуратна, выглядит теперь здоровой и совсем не похожа на себя в детстве. она могущественна и уважаема.
оба круга - хронология ее жизни. история боли и пыток. но, в виде татуировок на ее глазах они закольцованы. конец пораждает начало. бесконечно.
закольцованы.
оно - живое. это - ее ребенок, выращенный из ее болезни. она не испытывает к нему людви и материнских чувств, сочувствия. испытывает исследовательский интерес. она очень хочет вырастить это,как некоторые растят цветы, или деревья, или бактериальную культуру в пробирке. это - ее проект. на данное время - самый важный и большой в жизни.
оно действительно размером с крупного младенца. и похоже на антропоморфное. стоит на двух ногах и черное. но, есть ли там руки и ноги, и каково тело - до конца не ясно. оченртания теряются в черных отростках, обрывках, разорванной дымке. относительно хорошо различима голова и глаза. из головы - идет "пуповина". глаза - закрыты, или затянуты белой мутной пленкой - не понятно. оно не говорит, не видит, не чувствует, ничего не делает. оно растет.
ей плохо. болезнь жрет ее. ребенок питается болезнью. чем больше болезни идет через пуповину - тем быстрее растет ребенок. поэтому она не лечит болезнь, хотя могла бы.
и ей плохо. болезнь кормит ребенка, но жрет ее.
"не корми меня", - внезапно произносит ребенок.
кратко, тихо, спокойно. как само собой разумеющееся. нет пояснений, но она понимает - оно вырасло и развилось уже достаточно, чтобы питаться самостоятельно. как-то. откуда-то. не из нее. можно закончить этот этап эксперимента.
но все таки переспрашивает.
"да. я могу сама"
поясняет охотно, быстро, спокойно. "сама". это - думает о себе в женском роде.
она хочет послушать мудрое чадо, но медлит. а вдруг нет? вдруг ошибается? вдруг не достаточно? и тогде что - все труды насмарку? и смерть? кажется, она уже неизбежна, даже если она начнет лечиться прямо сейчас.
"оно тебя убьет", - добавляет дитя.
это понимают они обе.
----
она в детстве. приют. она отличается от остальных детей. что-то есть в ней, неместное, злое, неуправляемое, червоточина. ее ненавидят и боятся. больше - ненавидят. даже презирают. ее легко ненавидеть и презирать вместо того, чтоб бояться - она мала по размеру и слаба.
некоторые хотят защитить ее, просто по глупости и доброте душевной, не понимая точно последствий. но не могут делать это открыто. в этом приюте вообще не принято и нельзя открыто защищать детей. а уж тем более ее. ее почетно хотеть убить.
мужчина идет за ней и кричит. работник приюта. она не бежит, хотя могла бы. бежать, спасаться, прилагать усилия к своему спасению не принято. это не возымеет результата, только усложнит проблему. поэтому она просто идет. мужчина догоняет ее ударами.
комната, еще несколько детей, и женщина - работница приюта. из тех, что тупые и добрые. женщина видит, женщина жалко, но она ничего не делает. не встает с места, не прикрикивает на мужчину, ни о чем не просит, только смотрит. нельзя.
девочка приближается к ней, и женщина обнимает ее. непринужденно и буднично. как будто ничего не происходит, мужчины, побоев и крови не существует.
мужчина отступает и почти уходит. открыто спасать нельзя, но если они успели осущестить этот ритуал - вырывать из рук и сопреничать с коллегой тоже не принято.
но он все таки слишком зол.
женщина и девочка собираются спать - или делать вид, что будут спать. они делят одну кровать на двоих - чтоб надежней.
но он слишком зол, и, когда девочка уже легла, а женщина отошла на пару шагов за одеялом, подлетает и коротким, но внезапно сильным пинком отправляет кровать вместе с девочкой в стену. кровать врезается. слишком сильно. от удара часть полотка, полоса как раз над кроватью, рушится. но, удерживаемая арматурой внутри потолка, виснет, чуть не достав кровати. девочка не оказывается завалена.
но, обломки арматуры опасно вырвались из обвалившегося куска, и ранили ее. фатально. проткнули так, что она смогла их выдернуть из себя, но они нанесли слишком серьезные раны. она не может встать, почти не может шевелиться и почти не может издавать звуки. органы пробиты, и кровь заливает кровать и пол.
дальше мужчина не предпринимает действий. ему то-ли достаточно, то-ли он ошарашен и сам. в конце концов, теперь чинить потолок, и, вроде, частично треснула кровать... это расстраивает его.
женщина послала в жопу ритуалы и пытается открыто и активно спасти девочку. потолок держится на соплях, он рухнет.
сначала она пытается уговорить девочку хотя бы уползти оттуда. потом протискивается под низким навесом, ощерившимся арматурой, ранится сама, и пытается взять девочку на руки. но понимает, что ее нельзя двигать - слишком много костей переломано, слишком серьезно задеты органы, так она ее убьет.
потолок трещит и проседает.
в конце концов женщина осмеливается позвать на помощь других детей, пара осмеливается присоединиться, и вместе они выдвигают кровать вместе с девочкой из-под опасного навеса. женщина ложится на кровать рядом с ней. старается уместиться на самом краешке, не задеть, не увеличить боль. крайне бережно обнимает. они собиралсь спать - и они будут. пока они на кровати вместе - больше никто не тронет девочку. спасать, везти к врачам, вызывать врачей, перевязывать раны, давать обезболивающее - нельзя.
----
вглдываюсь внимательнее в нее взрослую, все же отцепившую от себя "дитя". белая пелена на глазах дитя скукоживается, как высохшая кожура яблока и спадает. глаза под ней - полностью черные, как и само дитя, и блестящие. теперь они видят. дитя действительно откуда-то черпает еду, и растет теперь невероятно быстро. теперь оно уже размером с ребенка, а уже - с подростка. его очертная по ходу роста постоянно меняются, но остаются антропоморфными, и все же действительно напоминают женские. но что вырастет в итоге, чем будет - неизвестно.
----
на ее глазах - татуировки. прямо на радужках и яблоках.
они идут крговым узором по границе радужки и яблока. на правом глазу - круг из мелких-мелких имен, но читамых, если подойти очень близко. она никому не запрещает подходить и читать.
на левом - круг из делений вроде часовых. у каждого деления - дата. а сверху, над ними, на белке глаза - еще одно имя, или слово, или названия места. она не говорит, что это, только улыбается. говорит лишь, что это "важная записка".
она красива, аккуратна, выглядит теперь здоровой и совсем не похожа на себя в детстве. она могущественна и уважаема.
оба круга - хронология ее жизни. история боли и пыток. но, в виде татуировок на ее глазах они закольцованы. конец пораждает начало. бесконечно.
закольцованы.